"Василий Гроссман. Жизнь" - читать интересную книгу автора

- Здесь, что ли? - спросил старик.
- Нет, это госпиталь наш, - ответил часовой.
На досках и сорванных вентиляционных дверях лежали трое раненых. Подле
них стоял красноармеец и подносил ко рту одного котелок с водой.
Двое лежали совсем неподвижно, не стонали. Старик посветил лампой на
них.
Красноармеец с котелком спросил:
- Откуда, что за народ?
И, поймав напряженные взгляды женщин, обращенные к неподвижно лежащим,
успокаивающе добавил:
- Скоро кончатся, часика через два так.
Раненый, пивший воду, сказал тихо:
- Мамаша, рассолу бы из кислой капусты.
- Да мы депутация, - сказала Варвара Зотова.
- Какая такая, от немцев, что ли? - спросил санитар.
- Ладно, ладно, - перебил часовой, - командиру все расскажете.
Раненый сказал Козлову:
- Посвети-ка, дед, - и, икнув откуда-то из самого нутра, приподнялся,
откинул полу шинели, прикрывавшую развороченную выше колена ногу.
- Ой, батюшки мои! - вскрикнула Нюшка Крамаренко. - Ой!
Раненый тем же тихим голосом говорил: "Посвети-ка, посвети". И все
приподнимался, чтобы лучше рассмотреть. Он смотрел спокойно и внимательно,
разглядывая ногу свою, как чужой, посторонний предмет, не веря, что это
мертвое, гниющее мясо, чугунно-черная, охваченная гангреной кожа являются
частью живого, привычного ему тела.
- Ну вот, видишь, - сказал он укоризненно, - черви завелись и
шевелятся. Я говорил командиру - зачем мучиться было со мной, оставили бы
наверху, я бы гранаты мог бросать, а там бы пристрелил сам себя. - Он снова
посмотрел на рану и недовольно сказал: - Так и ходят, так и ходят.
Часовой сердито сказал ему:
- Не тебя одного тащили, с этими двумя, - он показал на лежащих, -
четырнадцать человек покойников.
Нюшка Крамаренко сказала:
- Чего же вам здесь мучиться, поднялись бы на-гора, там хоть в больнице
обмоют, повязку сделают.
Раненый спросил:
- Кто ж, немцы? Нехай тут меня живым черви съедят.
- Пошли, пошли, - сказал часовой, - нечего здесь, гражданки, агитацию
разводить.
- Постой, постой, - сказала Марья Игнатьевна и начала вытаскивать из-за
пазухи кусок хлеба. Она дала хлеб раненому. Часовой протянул руку с
автоматом и властно, сурово сказал:
- Запрещено. Каждая кроха хлеба, которая в шахте, поступает к командиру
для дележа. Пошли, пошли, гражданки. Нечего.
И они пошли дальше, мимо госпиталя, где стоял уже запах смерти, такой
же, как в мертвецкой, в которой они были несколько минут назад.
Отряд расположился в выработанной печи на первом западном штреке
восточного уклона шахты. На штреке стояли пулеметы, имелось даже два легких
ротных миномета.
Когда депутация свернула на штрек, женщины услышали звуки, столь