"Василий Гроссман. Жизнь" - читать интересную книгу автора

- Вот, товарищ Козлов, спустились мы в шахту двадцать семь человек -
девять осталось. Люди сильно ослабели, хлеба больше нет. Я боялся, что люди
друг на друга озлобятся, когда поймут всю тяжесть нашего положения. И была
такая минута, верно была - начали по-пустому ссориться. Но произошел
перелом, и я себе многое в заслугу ставлю, мы тут до вашего прихода разговор
один серьезный имели. Вот так мы живем здесь: чем тяжелей нам, тем тесней
друг к другу жмемся; чем темней, тем дружней живем. У меня отец на каторге
был в царские времена, еще в пору студенчества, и мне его рассказы с детства
помнятся. Он говорил: "Надежды мало было, а я верил". И меня он так учил:
"Нет безнадежных положений, борись до конца, пока дышишь". И ведь так оно -
страшно подумать, как мы этот месяц дрались, какими силами на нас враг шел.
И вот ничего, не сдались мы этой силе, отбились. Девять нас осталось,
глубоко в землю ушли, над нами, может быть, дивизия немцев стоит, а мы не
побеждены, будем драться и выйдем отсюда. Не отнять у нас неба, жизни,
травы, мы отсюда выйдем!
Старик так же тихо ответил ему:
- А чего из шахты выходить - тут он, дом. Бывало, заболеешь и в
больницу не идешь, ляжешь в шахте - она вылечит.
- Выйдем, выйдем! - громко, так, чтобы слышали все, сказал Костицын. -
Выйдем из этой шахты, мы непобедимые люди, мы доказали это, товарищи!
Но едва произнес он эти слова, как тяжелый, медленный глухой удар
потряс свод и почву. Заскрипела, затрещала крепь, глыбы породы повалились
наземь, все, казалось, зашевелилось вокруг, а затем вдруг сомкнулось, сжало
повалившихся людей, сдавило им грудь, сперло дыхание. Был миг, когда
казалось - нечем дышать: то густая и мелкая пыль, годами копившаяся на
сводах, на крепи, поднялась и заполнила воздух.
Чей-то кашляющий, задыхающийся голос хрипло произнес:
- Немец ствол взорвал! Могила всем нам...
И тотчас же упрямый, исступленный голос Костицына перебил:
- Нет, не втопчет он нас в землю, выйдем мы, слышите - подымемся
наверх, мы выйдем!
И какое-то святое и злое упорство охватило людей. Кашляя и задыхаясь,
словно опьяневшие от мысли, владевшей ими, кричали они:
- Выйдем, товарищ капитан, поднимемся наверх, своей волей поднимемся!


IV

Костицын отрядил двух человек к стволу. Их повел старик забойщик. Идти
было трудно, во многих местах взрыв вызвал завалы и обрушения кровли.
- За мной, сюда, за ногу меня щупай, - говорил Козлов и уверенно, легко
переползал через груды породы и поваленные стойки крепления...
Он нашел часовых на шахтном дворе: оба они лежали в уже холодевшей
крови и оба крепко держали в руках раздробленные свои автоматы. Погибших
похоронили, завалили их тела кусками породы. Один из бойцов сказал:
- Вот теперь нас три Ивана осталось.
Старик долго лазил по подземному двору, пробрался к стволу, шумел там,
разбирал крепь и породу, охал, ужасался силе взрыва.
- Вот окаянство, - бормотал он, - ствол взрывать? Где же это видано?
Все равно что младенца по спине дубиной ударить.