"Василий Семенович Гроссман. Треблинский ад" - читать интересную книгу автора

Внутри женского барака находится парикмахерская; голых женщин стригут под
машинку, со старух снимают парики. Странный психологический момент: эта
смертная стрижка, по свидетельству парикмахеров, более всего убеждала
женщин, что их ведут в баню. Девушки, щупая головы, иногда просили: "Вот тут
неровно, подстригите, пожалуйста!" Обычно после стрижки женщины
успокаивались, почти каждая выходила из барака, имея при себе кусочек мыла и
сложенное полотенце. Некоторые молодые плакали, жалея свои красивые косы.
Для чего стригли женщин? Чтобы обмануть их? Нет, эти волосы нужны были на
потребу Германии. Это было сырье... Я спрашивал многих людей, что делали
немцы с этим порохом волос, снятых с голов живых покойниц. Все свидетели
рассказывают, что огромные груды черных, золотых, белокурых волос, кудрей и
кос подвергались дезинфекции, прессовались в мешки и отправлялись в
Германию. Все свидетели подтверждали, что волосы отправляют в мешках в
германские адреса. Как использовались они? На этот вопрос никто не мог
ответить. Лишь в письменных показаниях Кона утверждается, что потребителем
этих волос было военно-морское ведомство: волосы шли для набивки матрацев,
технических приспособлений, плетения канатов для подводных лодок.
Мне думается, что это показание нуждается в дополнительном подтверждении,
его даст человечеству гросс-адмирал Редер, стоявший в 1942 году во главе
германского военного флота.
Мужчины раздевались во дворе. Из первой утренней партии отбиралось
полтораста - триста человек, обладающих большой физической силой, их
использовали для захоронения трупов и убивали обычно на второй день.
Раздеваться мужчины должны были очень быстро, но аккуратно, складывая в
порядке обувь, носки, белье, пиджаки и брюки. Сортировкой носильных вещей
занималась вторая рабочая команда, "красная", отличавшаяся от работавших "на
транспорте" красной нарукавной повязкой. Вещи, признанные достойными быть
отправленными в Германию, поступали тут же на склад. С них тщательно
смарывались все металлические и матерчатые знаки. Остальные вещи сжигались
или закапывались в ямы.
Чувство тревоги росло все время. Обоняние тревожил страшный запах, то и
дело перебиваемый запахом хлорной извести. Казалось непонятным огромное
количество жирных назойливых мух. Откуда они здесь, среди сосен и
вытоптанной земли? Люди дышали тревожно и шумно, вздрагивая, вглядывались в
каждую ничтожную мелочь, могущую объяснить, подсказать, приподнять завесу
тайны над судьбой, ждущей обреченных. И почему там, в южном направлении, так
грохочут гигантские экскаваторы?
Начиналась новая процедура. Голых людей подводили к кассе и предлагали
сдавать документы и ценности. И вновь страшный гипнотизирующий голос кричал:
"Achtung! Achtung! За сокрытие ценностей смерть! Achtung!"
В маленькой, сколоченной из досок будке сидел шарфюрер. Возле него стояли
эсэсовцы и вахманы. Подле будки стояли деревянные ящики, в которые бросались
ценности: один для бумажных денег, другой для монет, третий для ручных
часов, для колец, для серег и для брошек с драгоценными камнями, для
браслетов. А документы летели на землю, уже никому не нужные на свете,
документы живых мертвецов, которые через час уже будут затрамбованными
лежать в яме. Но золото и ценности подвергались тщательной сортировке,
десятки ювелиров определяли пробу металла, ценность камня, чистоту воды
бриллиантов.
И удивительная вещь: скоты использовали все - кожу, бумагу, ткани, все