"Василий Семенович Гроссман. Добро вам!" - читать интересную книгу автора

ощущение: камень в трех измерениях - вширь, вглубь, ввысь. Только камень,
один лишь камень. Нет, не в трех измерениях был камень, камень выражал и
четвертую координату мира - координату времени. Передвижение пародов,
язычество, идеи современного мира были выражены в камне Арарата, в
базальтовых стенах храмов, в надгробиях, в стройных зданиях клубов, дворцов
культуры, школ-десятилеток, в разработках карьеров и рудных жил.
Но вскоре вокруг остался лишь поверженный, долинный камень - кости и
скелеты гор, умерших в прошедшие геологические эпохи.
Но когда сделалось ясно, что впереди лишь одни каменные кости гор, умерших
десятки миллионов лет тому назад, мы въехали в деревню, где молодой шофер
справлял свадьбу с миловидной девушкой, продавщицей из сельмага.
Меня предупредили, что деревни на Арагаце самые бедные в Армении: до
недавнего времени бюрократы требовали сдачи мяса, шерсти, винограда с
прилегавших к колхозам каменных полей. Но ведь нельзя из камня жать вино,
нельзя превращать базальт в баранье мясо. Лишь недавно были сняты налоги на
камень, колхозы стали отвечать лишь за плешинки удобной земли.
Стеклянный автобус медленно ехал по каменной улице каменной деревни, среди
каменных, вросших в камень и выросших из камня хижин. От хижины к хижине
тянулись каменные заборы. Длинные желоба для водопоя были выдолблены из
массивного камня; возле хижин стояли выдолбленные из камня бочки,
базальтовые корыта для стирки, базальтовые кормушки для овец.
Очаги были выдолблены в камне. Ступени, крылечки - все было каменным.
Жилье и бытовая утварь были созданы из базальта. Казалось, здесь продолжался
каменный век. Ветер нес по улице каменную пыль.
Но звуки радиомузыки говорили о том, что век электроники наступил. Вдоль
каменных улиц стояли каменные столбы, к хижинам каменного века тянулись
провода электрического освещения.
Мы подъехали к особо бедным домикам, стоявшим над каменным обрывом. Нас
ждали. Грянул барабан, заиграли флейты. От трогательных,
пронзительно-печальных голосов свадебных флейт замирала душа - среди камней
жили люди.
Мать жениха, высокая старуха, обняла Мартиросяна, они поцеловались и
заплакали. Они плакали не потому, что сын женился и уходил от матери, они
плакали потому, что неисчислимы потери, страдания, выпaвшиe на долю армян,
потому, что нельзя не плакать о страшной гибели близких людей во время
армянской резни, потому, что нет в мире радости, которая могла бы заставить
забыть народное страдание, забыть родную землю, лежащую по ту сторону
Арарата. А барабан гремел победно, оглушительно, лицо носатого барабанщика
было неумолимо весело: что бы ни было, жизнь продолжается, жизнь народа,
идущего по каменной земле.
Толпа крестьян окружила нас. Мартиросян познакомил меня с сестрой и с ее
мужем - стариком в зеленой гимнастерке, подпоясанной солдатским ремнем с
медной бляхой и пятиконечной звездой. Очень бедно был одет отец жениха,
старик с печальными глазами. Но бляха со звездой блестела на солнце, -
видимо, ее начистили перед свадьбой. Я пожимал десятки рук, все хотели
познакомиться с другом писателя Мартиросяна.
Под открытым небом стоял стол. Нас подвели к нему и предложили выпить и
закусить.
Незнакомые обряды и народные обычаи вызывают всегда уважение, я всегда
испытываю страх, даже ужас при мысли, что могу оскорбить людей, не выполнив