"Василий Семенович Гроссман. Тиргартен" - читать интересную книгу автора

Простодушный Фрицци, конечно, не знал о грехах старика, радовался, когда
сторож делился с ним сахаром, апельсинами, морковкой, рисовым супом,
молоком, белым хлебом. Все это вызывало у Рамма беспокойство совести, и
звери ему казались особенно милыми. Конечно, у них не было цейсовской оптики
и достижений в области производства синтетического бензина. Но ведь не звери
придумали национал-социализм.
В своей потребности самостоятельно, без помощи фюрера понять жизнь -
невольной, непреодолимой потребности человека, потерявшего четырех сыновей и
похоронившего старуху жену, - он начал создавать какой-то нелепый дарвинизм
наизнанку. При Гитлере развитие, казалось ему, шло в обратном порядке: живые
существа не подымались, а опускались по лестнице эволюции вниз, в бездну.
Процветали рабы, подлецы, посредственности, люди без совести; гибли
свободолюбивые, неподатливые, умные и добрые. Эволюция наизнанку создавала
при фашизме новую, низшую, жалкую породу.

3


Среди сторожей зоологического сада имелось немало чудаковатых людей. Но
даже среди чудаковатых людей Рамм прослыл чудаком; некоторые его перевели в
высший ранг: считали сумасшедшим.
В субботу утром заместитель директора командировал Рамма на скотобойню,
поручил оформить накладные и договориться, чтобы городские скотобойни
отпускали для животных обрезки и кости, а не только кондиционное мясо.
Зоопарк готов теперь принимать любое мясо, даже падаль. Ведь в связи с
приближением фронта снабжение мясом шло очень плохо. Население получало
несвежую солонину, где думать о снабжении животных!
К счастью, обезьяны и травоядные были сравнительно хорошо обеспечены:
имелись запасы на складе. Но мяса нельзя напасти надолго, даже при наличии
холодильника.
Теплым апрельским утром Рамм отправился на бойню в кабине грузовика. Шли
утренняя уборка столицы. Разнообразные машины поливали, подметали, скребли
улицы, и сверкающая, веселая, гибкая вода бежала по асфальту; шуршали
круглые, жесткие щетки, вздувая радугу из водяных брызг. Огромный,
охваченный военной тоской, полуразрушенный город казался веселым и беспечным
в это весеннее утро.
Рамм подъезжал к конторе скотобойни в то время, когда выгруженный из
товарных вагонов скот гнали по асфальтовым дорожкам к широко раскрытым
воротам бойни. Обычно это происходило в полумраке, на рассвете. Но в эту
ночь, объяснил Римму водитель грузовика Бунге, из-за бомбежки западных
подъездных путей выгрузка скота задержалась...
Медленно движущиеся животные преградили путь грузовику, и Рамм смотрел,
прильнув к мутному, пыльному ветровому стеклу, на стада рогатого скота,
овец, свиней, идущих по своей последней дороге. Коровы и быки шли, опустив
мотающиеся тяжелые, лобастые головы, облизывая пересохшие от волнения губы,
с виду равнодушные и покорные, но полные тревоги. Их прекрасные, тронутые
туманом глаза смотрели на весело блестевшую в лужах воду, которую наплескал
короткий дождь, их ноздри улавливали запах цветущей сирени, утреннюю
свежесть воздуха, особенно восхитительную после тьмы и духоты вагона.
Каким чужим было все вокруг: и этот асфальт под ногами, и серые бетонные