"Василий Семенович Гроссман. Тиргартен" - читать интересную книгу автора

Лахт встал, охваченный внезапным вдохновением:
- Ах, фрау Анни! У национал-социализма есть главный враг, он не слабее,
чем танки и пушки, движущиеся с востока и запада, - низменное, неразумное
стремление людей к свободе!
Свобода - это первая потаскуха дьявола! Как прекрасна наша задача: мощью
нашего кулака и наших идей освободить от яда свободы всесильного и мудрого
человека! В отказе от культа свободы - победа нового человека над зверем!
Лахт сел, отдуваясь, посмеиваясь над своей горячностью.
- В общем, ясно: этот старик - сумасшедший, - сказал Лахт, - но, по
существу говоря, все, что возгласил этот озверевший старец, является плохо
замаскированной проповедью антигосударственных идей. От долгого общения со
зверями этот зоологический старик сам стал животным. Старик этот - враг
немецкого народа, опаснейший, заклятый враг, хотя фюрер лично опекает
имперское общество защиты животных. Анни, прошу вас, не обижайте меня,
кушайте и возьмите эту шоколадку для внучки.
Он был внимателен и деловит, как будто война шла не на Одере, как будто не
было важней дела в Берлине, чем дело сумасшедшего сторожа. "Новый порядок"
породил новых людей, высшую породу немцев.
Как всегда, Анни ушла, унося впечатление тепла. Ведь она была влюблена в
Лахта - тайно, конечно. И, как всегда, на улице ее охватило минутное
неприятное томление: не исчезнет ли этот сумасшедший из зоологического сада,
как исчезали из жизни некоторые люди, о которых она рассказывала своему
милому и умному собеседнику? Но к этому неясному томлению сегодня добавилось
новое непроходящее беспокойство: на всех лицах тревога, в глазах угрюмое
напряжением по улицам мчатся машины с чемоданами, наспех увязанными узлами.
Кто половчей, бегут из Берлина на запад.
Если все записи милого Лахта, которых так много скопилось за восемь лет их
знакомства, попадут в руки тех, кто идет с востока на запад, - хорошего не
будет.
И Анни, несмотря на приступ тоски, математически точно пародируя жест,
улыбку, интонации шефа, смеясь над самой собой, произнесла:
- Да, уважаемая Анни, это драгоценные миниатюры, вам причитается за них.
Сдачи не нужно!

5


Последние дни Фрицци дулся на старого смотрителя. Сердиться на Рамма
Фрицци не мог: слишком велика была его любовь к старику. Он ревновал. У
Рамма появилась новая симпатия. Это была не многодетная, погрязшая в мелких
тревогах мартышка Лерхен, не двоедушная, расчетливая обезьяна капуцин,
подлизывающаяся к старику, это не был веселый и общительный, но равнодушный
ко всему миру, себялюбивый, курчавый, круглолицый, молодой шимпанзе Улисс.
Новой симпатией Рамма оказался человек.
Внешностью он напоминал Рамма. Издали их можно было спутать. Вблизи
сходство исчезало. Это был плохо одетый мужчина с впалыми, бледными щеками,
с молящими, грустными глазами, с тихим, слегка заикающимся голосом, с
округлыми, робкими движениями.
Утром они вместе пришли в обезьянник, и этот человек наблюдал, как Рамм,
войдя в клетку к Фрицци, готовил завтрак, расставлял голубые чашки и розовые