"Василий Семенович Гроссман. Несколько печальных дней" - читать интересную книгу автора

стоял завод. Пятиэтажные стеклянные кубы цехов были полны белого огня;
коралловый дым тяжело выползал из десятков труб, словно выдавливался из
гигантских тюбов. Марья Андреевна долго стояла, восхищенная необычайной
картиной. Казалось, на этом заводе работают суровые рыцари труда. И ей
странно было на обратном пути рассматривать в освещенных окнах оранжевые
абажуры, силуэты фикусов, слушать звуки патефона.
Она спала в кабинете Николая Андреевича на кровати с сеткой. Утром она
проснулась от какого-то необычайного ощущения и, вскрикнув, схватилась за
край постели. Непонятная сила приподнимала ее. Она прислушалась: из-под
кровати раздавалось пыхтенье живых существ.
Марья Андреевна заглянула под кровать. Алеша и Петька стояла на корточках
и, сопя, деловито отдуваясь, старались поднять головами сетку.
Марье Андреевне сразу стало весело, словно она проснулись у себя в Москве.
- Черти, милые черти, вылезайте-ка, - говорила она.
Пришла мать.
- Машенька, - сказала она, мы с Шурой решили, чтобы ты отобрала книги,
нужные тебе и Грише. Пусть у вас будет память о Коле.
- Спасибо, родная, - сказала Марья Андреевна, - но меня все грызет совесть
после вчерашнего разговора. Сколько внимания нам оказывал Коля. Я ночью
вдруг вспомнила - вот и радио он нам подарил.
Перед обедом Марья Андреевна принялась просматривать книги. Ее удивляла
величина библиотеки.
Она снимала книги с полок, почти во всех имелись карандашные пометки. Эта
библиотека сейчас умерла вместе с Николаем Андреевичем. Марью Андреевну
поразила мысль, что книги, собранные волей одного человека, выразили его
духовную жизнь. И сейчас, со смертью брата, библиотека начала распадаться,
как распадается на клеточки мозг умершего. Старые технические журналы
сожгут, а, вероятно, в таких, ставших ненужными, журналах много драгоценного
находил Николай Андреевич.
И не только библиотека - весь быт дома дрогнул, начал распадаться. И
страшно казалось не то, что быт этот уничтожался, а именно то, что он все
еще сохранялся, когда стержень его исчез.
Почтальон принес пачку технических журналов.
Приехал хозяин избы, у которого летом семья жила на даче, привез сухих
грибов и вязку воблы, которую обещал Николаю Андреевичу.
В этот день Александра Матвеевна впервые встала с постели. Во время обеда
пришел директор завода. Это был молодой человек, лет тридцати. Марья
Андреевна заметила, что он по-простому произносил некоторые слова. "Я всею
душою сочувствую", - несколько раз сказал он. Директор рассказал, что
рабочие предложили собрать деньги на памятник, они все любили Николая
Андреевича, - он переоборудовал вентиляцию в цехах, провел большую работу по
технике безопасности.
"Вроде нашего Чепетникова, - подумала Марья Андреевна, - говорит ласково,
а все оглядывает комнаты, не терпится занять Колину квартиру".
И неужели этот человек, говорящий "всею", "пинжак", способен
директорствовать на огромном заводе?
- Простите, Александра Матвеевна, и вы, мамаша, извините, не придется с
вами посидеть, - сказал он, - вот письмо, Александра Матвеевна, получилось
для Николая Андреевича, я захватил.
Когда директор вышел в прихожую, за окном раздался низкий голос "ЗИСа".