"Томмазо Гросси. Марко Висконти (историко-приключенческий роман) " - читать интересную книгу автора

думаешь, что у меня может быть другая мысль, другая забота в этом мире,
кроме одной - видеть тебя счастливой? Ты моя радость, мое утешение. О, если
бы ты могла понять, как мне бывает горько всякий раз, когда я вынуждена тебе
возражать! Но ведь так велит мне мой долг, и я делаю это ради твоей же
пользы. Вспомни, душенька, как однажды, еще маленькой, ты серьезно заболела
и все время плакала и просила у меня молока. Подумай, как болело у меня
сердце, и все же я не дала тебе молока - оно тебя убило бы. Не знаю, о чем
ты думала тогда, но теперь ты сама все отлично понимаешь...
- Скажите же наконец, чего вы хотите? - спросила Биче, растроганная и в
то же время недовольная собой за свою мягкость.
- Я хочу, чтобы ты поняла одно... Ну, перестань, не гляди на меня
такими испуганными глазами. Нет, дорогая доченька, ты не услышишь горьких
слов из уст своей матери. Поди сюда, выслушай меня с такой же любовью и
спокойствием, с какой я буду говорить. Отторино завтра уезжает...
Услыхав это имя, девушка вся похолодела, но, сделав над собой усилие,
ответила как можно более равнодушно:
- Да, я знаю, но какое это имеет ко мне отношение?
- Гораздо большее, чем это нужно для твоего и моего спокойствия, -
строгим тоном ответила Эрмелинда. - Перестань притворяться, не думай, что ты
можешь что-то скрыть от матери, которая видит все, что творится в твоей
душе.
- Но, в конце-то концов, что плохого я сделала? Я только во всем
повиновалась отцу.
- Да, в эти дни ты старалась ему повиноваться, как никогда раньше. А
когда ты не забывала моих советов, то умела, не споря с ним, управлять им,
как хотела. Но я не собираюсь тебя бранить, бедняжка, ты ведь не знала, что
так меня огорчаешь... Ты могла думать... Правда, я и сама, наверное,
виновата: ведь до сих пор я ни разу не поговорила с тобой прямо. Я и сама
надеялась... но теперь, когда я знаю все...
- Что вы знаете? - спросила девушка, впившись взглядом в глаза матери,
словно надеялась прочесть в них смысл тех слов, которые собирались
произнести ее уста.
- Дело в том, что Отторино... Ну, короче говоря, ты должна его забыть,
потому что он уже связан словом... и вскоре должен жениться на дочери
Франкино Рускони, сеньора Комо.
Щеки Биче запылали, как уголь в жаровне, затем покрылись мертвенной
бледностью; мгновение она еще пыталась овладеть собой, сложила дрожащие губы
в слабую улыбку, тут же исчезнувшую с ее лица, и, сломленная страданием,
горько зарыдала.
Эти слезы заменили матери то признание, которое девичий стыд не
позволял Биче выразить в словах. Прижав к себе голову дочери, целуя и осыпая
ее нежными ласками, она сказала:
- Плачь, моя дорогая, плачь вместе с матерью... Неужели ты думаешь, что
ты мне чужая и мне тебя не жаль? Неужели ты думаешь, что из-за этого я тебя
меньше люблю? Что мне больше не дорого все то, что было дорого раньше? Нет,
моя милая, нет, моя славная дочка... Если бы ты захотела еще больше
завладеть моим сердцем, еще сильней утвердиться в нем, то ты добилась этого
сейчас своими слезами, пробудив ту нежность, которая охватывает душу матери
при виде горя дочери... послушной дочери.
Покоренная этими словами, а еще больше тем чувством, с каким они были