"Давид Гроссман. Кто-то, с кем можно бежать " - читать интересную книгу автора

за то, что не уследил за своей собакой, а во-вторых, в счет ми-ни-маль-ной
(Данох насмешливо смаковал каждый слог) компенсации за мороку и
беспокойство, причиненные муниципалитету, и за пустую трату времени
пре-вос-ход-ных кадров! Он довольно сильно хлопнул Асафа по плечу и сказал,
что после того, как найдет хозяина собаки, он может вернуться к себе в отдел
водоснабжения и продолжать там валять дурака до конца каникул за счет
налогоплательщиков.
- Но как же я... - запротестовал Асаф. - Посмотрите на него... он как
сумасшедший...
И тут случилось вот что: пес услышал его. Остановился вдруг. Перестал
носиться по клетке. Медленно приблизился к решетке и посмотрел на Асафа. Его
ребра все еще лихорадочно вздымались, но движения замедлились, а глаза были
темны и очень сосредоточенны. Он склонил голову набок, будто приглядываясь к
Асафу, и Асаф подумал, что сейчас он откроет рот и скажет человеческим
голосом - сам ты сумасшедший.
Пес улегся на живот, опустил голову, его передние лапы совершали под
решеткой роющие, умоляющие движения, из горла пробивался новый звук, тонкий
и нежный, как плач щенка или плач ребенка.
Асаф сам не заметил, как склонился перед псом по другую сторону
решетки. Даже Данох, человек жесткий, который без большого восторга устроил
Асафа на эту работу, улыбнулся, увидев, как мгновенно он опустился на
колени. Асаф смотрел на пса и тихо с ним говорил.
- Чей ты? - спросил он его. - Что с тобой произошло? Почему ты так
бушуешь? - Он говорил медленно, оставляя место для ответов и не смущая
собаку продолжительными взглядами в упор. Он знал - его научил друг его
сестры Рели - разницу между говорить собаке и говорить с собакой. Пес лежал,
тяжело дыша, и сейчас, впервые, выглядел усталым и ослабевшим и был меньше,
чем казался раньше. В собачнике наконец-то воцарилась тишина, другие собаки
начали бродить по клеткам, возвращаясь к жизни. Асаф просунул палец сквозь
одно из отверстий и прикоснулся к его голове. И пес не шевельнулся. Асаф
поскреб пальцем липкую и грязную шерсть. Пес завыл быстро и возбужденно, без
перерывов. Как будто должен был кому-нибудь что-то рассказать, не в силах
больше держать это в себе. Его красный язык дрожал, глаза были велики и
выразительны.
С этого момента Асаф больше не спорил с Данохом, который поспешил
воспользоваться тем, что пес успокоился, вошел в клетку и привязал длинную
веревку к оранжевому ошейнику, прячущемуся в спутанной шерсти.
- Давай, бери его, - скомандовал Данох, - теперь он пойдет с тобой как
миленький, - и слегка отпрянул, когда пес вдруг возник перед клеткой, и, как
бы стряхнув с себя усталость и тихую преданность, нервно посмотрел направо и
налево, понюхал воздух и словно прислушался к далекому голосу.
- Ну вот, вы и подружились, - попробовал Данох убедить Асафа и себя
самого, - ты только береги себя, когда будешь ходить с ним по городу, я
твоему отцу обещал, - последние слова застряли у него в горле.
Ибо в эту минуту пес сосредоточился и напрягся. Морда его заострилась,
и в облике появилось что-то волчье.
- Слушай, - пробормотал Данох с легким сомнением, - ничего, что я тебя
с ним посылаю?
Асаф не ответил. Только посмотрел, пораженный переменой, произошедшей с
псом на воле. Данох снова хлопнул его по плечу: