"Ариадна Громова, Виктор Комаров. По следам неведомого " - читать интересную книгу автора

раскрывал тайны, возможно, опасаясь, что я найду это слишком фантастическим
и отступлюсь, - а моя помощь ему была нужна. А, может быть, он просто не
знал, как впоследствии все повернется, и не хотел заранее связывать себя:
ведь в таком важном деле мог возникнуть вопрос о приоритете... Это я
предполагаю еще и потому, что вспоминаю, как резко изменился Милфорд с того
дня, как увидел пластинку Анга. Куда девалась его небрежная ирония,
невозмутимость, чисто английская сдержанность, - он стал похож на азартного
игрока, готового бросить на карту все состояние.
Мы вышли из храма очень раздосадованные и сбитые с толку. Милфорд еще
спросил сопровождавшего нас ламу насчет источника - откуда он взялся, этот
источник в горах? Ответ ламы тоже не совпадал с легендой, рассказанной
Ангом. Источник начался от слезы, которую уронил сострадательный дух, глядя
на несчастья людей. Да и места тут были уж слишком мирные, зеленые,
цветущее, без следов обвала, взрыва, "небесного огня". А ведь если у легенды
имелись реальные основания, то на местности можно было бы заметить хоть
какие-нибудь признаки пребывания Сынов Неба.
Лама стоял в дверях храма и смотрел на нас своими узкими бесстрастными
глазами.
- Смеется он над нами, готов пари держать, - проворчал Милфорд. - Но
ничего не поделаешь, надо уходить, а то не поспеем до ночи в Дарджилинг.
Последнее впечатление от этого места оказалось совсем тягостным. Пока
мы стояли у храма, у самых наших ног, откуда-то из-под земли, раздался
приглушенный протяжный стон. Мы так и подскочили. Но проводник остался
спокоен. Он сказал что-то Милфорду, и тот досадливо мотнул головой.
- Это отшельник там сидит под землей. Вот его окошко, он показал на
узкую щель в стене храма. - Он там замурован и никогда не должен видеть
солнца. Вот, полюбуйтесь!


[Image010]


Из щели высунулась человеческая рука в черной перчатке она беспомощно
шевелила пальцами. Мальчик, прислуживавший ламе, метнулся в глубь храма и
вскоре принес чашу с водой. Рука взяла чашу и осторожно унесла ее в щель.
- Видите, он надевает перчатку, когда должен высунуть руку. Ни одна
часть его тела не должна попадать на свет, - говорил Милфорд.
- Но ведь они сами на это соглашаются, - заметил я. - Это все же не
самое страшное проявление религиозного фанатизма.
Проводник что-то сказал. Я плохо понимал его английский язык.
- Вот видите! Он говорит, что не всегда отшельниками становятся по
доброй воле. Иногда родители делают сына отшельником по обету, насильно. Вы
себе представляете - достигнет юноша восемнадцати лет, и его вдруг на всю
жизнь бросают в узкую зловонную яму, навсегда лишают света, воздуха, общение
с людьми... на него даже после смерти нельзя смотреть людям. А вы говорите -
не самое страшное! Нет, это ужасно!
Мы двинулись назад, по той же тропинке среди зарослей.
- О каком это сострадательном духе говорил лама? - спросил я, когда мы
вышли на широкую дорогу и смогли идти рядом.
- О, это целая история! - откликнулся Милфорд. - Считается, что