"Ариадна Громова, Виктор Комаров. По следам неведомого " - читать интересную книгу авторараскрывал тайны, возможно, опасаясь, что я найду это слишком фантастическим
и отступлюсь, - а моя помощь ему была нужна. А, может быть, он просто не знал, как впоследствии все повернется, и не хотел заранее связывать себя: ведь в таком важном деле мог возникнуть вопрос о приоритете... Это я предполагаю еще и потому, что вспоминаю, как резко изменился Милфорд с того дня, как увидел пластинку Анга. Куда девалась его небрежная ирония, невозмутимость, чисто английская сдержанность, - он стал похож на азартного игрока, готового бросить на карту все состояние. Мы вышли из храма очень раздосадованные и сбитые с толку. Милфорд еще спросил сопровождавшего нас ламу насчет источника - откуда он взялся, этот источник в горах? Ответ ламы тоже не совпадал с легендой, рассказанной Ангом. Источник начался от слезы, которую уронил сострадательный дух, глядя на несчастья людей. Да и места тут были уж слишком мирные, зеленые, цветущее, без следов обвала, взрыва, "небесного огня". А ведь если у легенды имелись реальные основания, то на местности можно было бы заметить хоть какие-нибудь признаки пребывания Сынов Неба. Лама стоял в дверях храма и смотрел на нас своими узкими бесстрастными глазами. - Смеется он над нами, готов пари держать, - проворчал Милфорд. - Но ничего не поделаешь, надо уходить, а то не поспеем до ночи в Дарджилинг. Последнее впечатление от этого места оказалось совсем тягостным. Пока мы стояли у храма, у самых наших ног, откуда-то из-под земли, раздался приглушенный протяжный стон. Мы так и подскочили. Но проводник остался спокоен. Он сказал что-то Милфорду, и тот досадливо мотнул головой. - Это отшельник там сидит под землей. Вот его окошко, он показал на солнца. Вот, полюбуйтесь! [Image010] Из щели высунулась человеческая рука в черной перчатке она беспомощно шевелила пальцами. Мальчик, прислуживавший ламе, метнулся в глубь храма и вскоре принес чашу с водой. Рука взяла чашу и осторожно унесла ее в щель. - Видите, он надевает перчатку, когда должен высунуть руку. Ни одна часть его тела не должна попадать на свет, - говорил Милфорд. - Но ведь они сами на это соглашаются, - заметил я. - Это все же не самое страшное проявление религиозного фанатизма. Проводник что-то сказал. Я плохо понимал его английский язык. - Вот видите! Он говорит, что не всегда отшельниками становятся по доброй воле. Иногда родители делают сына отшельником по обету, насильно. Вы себе представляете - достигнет юноша восемнадцати лет, и его вдруг на всю жизнь бросают в узкую зловонную яму, навсегда лишают света, воздуха, общение с людьми... на него даже после смерти нельзя смотреть людям. А вы говорите - не самое страшное! Нет, это ужасно! Мы двинулись назад, по той же тропинке среди зарослей. - О каком это сострадательном духе говорил лама? - спросил я, когда мы вышли на широкую дорогу и смогли идти рядом. - О, это целая история! - откликнулся Милфорд. - Считается, что |
|
|