"Я.И.Гройсман. Валентин Гафт " - читать интересную книгу автора

Александрович, видимо, почувствовал, что Валя во мне что-то задел, что
вот-вот должна была проснуться во мне какая-то нота, какая-то боль в сердце,
и терпеливо ждал.
Мне потом показалось, что я сыграла не так, как Валя хотел, не так, как
я хотела, но это кино - переделать нельзя. Он то хвалил, то ругал меня, я же
очень огорчалась, что не сыграла, как можно было бы...
Прошло 25 лет после того, как Валя сказал: "Нам с тобой, Лилёк, про
любовь надо играть...", и мы стали партнерами в спектакле "Трудные люди". От
меня очень многое зависело в спектакле, а роль опять не клеилась, и Галина
Борисовна Волчек на репетициях тоже, как гипнотизер, что-то мне
наговаривала, наговаривала... Очень простые, но пронзительные слова. Не как
сыграть, а всё про эту Рахель - мою героиню, как бы вкладывала в меня,
гипнотизировала, и перед выходом на сцену, потом, когда я стала играть, во
мне как бы прорастали ее слова. Вообще это какое-то очень редкое свойство -
умение разбудить душу артиста. Надо обладать очень мощным зарядным
устройством. Вот Волчек и Гафт обладают этой способностью.
С Гафтом бывает тяжело, когда он считает, что его партнер неправильно,
неверно живет на сцене или не соответствует ему. В "Небесах обетованных"
есть сцена, когда он говорит, что прилетят инопланетяне. И какой-то человек
из массовки всё время не подавал ему текст, какое-то одно слово. Первый
дубль он сыграл на полной отдаче, замечательно, второй, третий... А тот всё
забывает сказать это нужное слово. Вдруг Валя развернулся к нему и говорит:
"Тебя что, подослали ко мне? Провокатор! Я тебя сейчас убью!" Рассказывают,
что однажды на телевидении сдавали спектакль, где играл Гафт, он вдруг
схватил партнера за грудки, поднял вверх и закричал: "Ты будешь, сука,
общаться?"
Галина Борисовна говорила: "В спектакле "Трудные люди" заняты очень
трудные люди - Ахеджакова, Леонтьев, Кваша и Гафт". Когда мы репетировали,
это был просто ужас какой-то: Валя меня изводил. Он говорил, что на такой
женщине, как я, никогда не женился бы, а просто давно встал бы и ушел. Такой
женщине... да он бы никогда не сделал предложение... (Это всё от лица своего
Лейзера.) И вот однажды перед генеральной он сказал: "Я не буду с ней
играть, не буду и всё. Ничего не получится. Ничего!" Я даже перед репетицией
заходила в храм и просила батюшку благословить, говорила, что гибну, меня
партнер съедает. Попался батюшка, у нас там в Телеграфном, около театра,
понимающий. Это было как раз после Пасхи. Вы представляете, он отстоял всю
Пасху, а утром решил чайку попить. Входит заплаканная актриса и говорит:
"Батюшка, благословите на репетицию, партнер заел". Он помолился за меня,
благословил, успокоил. Я прихожу на генеральную репетицию, а меня просто
трясет: опять скажет - я не буду с ней работать. Началась первая наша
сцена - я прохожу за Валиной спиной, и вдруг он поворачивается в мою сторону
и шепчет: "Лилёк, хорошо. Я уже люблю тебя". И как-то подмигивает мне, лицо
сияет, у него ведь безумно выразительное лицо.
Да, на репетициях с ним бывало действительно очень тяжело, потому что
он считал, что я совершенно не то играю, неправильно репетирую, но он
интуитивно очень правильно бунтовал. Абсолютно правильно. Он хотел из меня
убрать всю "игру". Недавно, посмотрев очередную премьеру, он мне сказал:
"Лилёк, ты от себя ушла. Я хочу видеть Ахеджакову, а мне дают кого-то
другого, иди к себе". Посмотрев "Небеса обетованные", он позвонил мне ночью
и говорит: "Ой, Лилёк, ты гениально играешь в "Небесах обетованных", просто