"Я.И.Гройсман, Ирина Цывина. Евгений Евстигнеев - народный артист " - читать интересную книгу автора

было плохо, и сказал почти шепотом, как бы извиняясь: "Я все понимаю, очень
много лет, все естественно, но... мама..." - на меня смотрели его такие
удивительные глаза, столько в них было тоски и вся сила его горя.
Он очень тяжело пережил смерть матери, на некоторое время прекратил
работу со студентами, а возобновил ее незадолго до выпуска спектакля.
Однажды Евстигнеев согласился поехать на два-три спектакля в
Архангельск, для того чтобы сделать сборы театру своим именем (а театр в то
время бедствовал). Но после одного из спектаклей (было это почти под Новый
год) потерял сознание - обширный инфаркт.
У одного из моих студентов бабушка была заведующей отделением
правительственной клиники, где лечили Евгения Александровича, поэтому стало
известно течение болезни. Все было поставлено на ноги, держали Евстигнеева
там долго, не считаясь с его протестами и просьбами отпустить в Москву. Из
Архангельска доносилось: "В Москве его по блату и за обаяние выпустят раньше
времени, а мы уж продержим сколько нужно".
Вернулся он в Москву чуть притихшим, но очень ненадолго, и опять -
театр, кино и масса всяких дел.
Однажды я предложила ему прийти ко мне обедать, и он легко, даже
радостно согласился. Обыкновенный обед, наверное, борщ, котлеты, что-нибудь
на закуску - ничего выдающегося, разве что своя квашеная капуста. Как же он
всем восхищался, как все хвалил!
Водочкой он и после Архангельска не брезговал, и я налила ему в
серебряную - юбилейную чарочку Ольги Леонардовны Книппер-Чеховой, которая
хранится у меня до сей поры. А потом, как водится, кофе. Сидели мы довольно
долго, и такой он был раскрытый, довольный, и я поняла, как же он неухожен,
как при такой огромной работе предоставлен самому себе (в то время у него
была очень трудная пора, и вскоре трагически умерла его жена, тоже наша
актриса).
Последней нашей работой в Школе-студии стала "Женитьба Белугина"
Островского-Соловьева, которую мы ставили вместе.
Работал он много, вдохновенно и как-то радостно. Дипломный спектакль
прошел хорошо, а потом, кажется, были гастроли, отпуск и в самом начале
сезона - встреча, еще на сцене филиала, что на улице Москвина, на репетиции
спектакля "Колея". Евгений Александрович был занят в одной из центральных
ролей и практически держал весь спектакль.
Тогда же я увидела в роли девочки-подростка Ирину Цывину, нашу
студийную Елену Кармину из "Белугина". Спустя короткое время я узнала, что
Ира стала женой Евгения Александровича.
Теперь все хозяйство было на Ирине, Евгений Александрович был ухожен,
молодая жена великолепно заботилась о нем. Как-то, смеясь, он сказал мне
репликой из "Трех сестер": "Я доволен, я доволен, - и уже от себя:
- Я живу как хочу, как мне хочется". Для него началась счастливая,
уютная жизнь.
Важно, что в новой семье стали очень хорошими отношения с дочерью
Евстигнеева Машей и ее мужем, а Галина Борисовна Волчек, первая жена Евгения
Александровича, была в этом доме на самом высоком пьедестале, и Евстигнеев
очень гордился их общим сыном Денисом - талантливым кинооператором.
Одна из моих последних встреч с Евгением Александровичем состоялась на
премьере "Игроков" по Гоголю в постановке Сергея Юрского.
Я радовалась успеху спектакля и выдающемуся успеху Евстигнеева - он был