"Я.И.Гройсман, Ирина Цывина. Евгений Евстигнеев - народный артист " - читать интересную книгу авторасмешного, шел непрерывный хохот.
Но играть он способен был все. Был хорош в шекспировских ролях. А когда они с Володей Кашпуром впервые съезди- ли попробоваться на "Мосфильм", Евстигнеева там занесли в категорию актеров, годных на роли белых офицеров, дворян и прочих носителей голубой крови - при его абсолютно пролетарском происхождении. Работа Евстигнеева в театре началась с ошеломляющего успеха. Сразу. Если некоторым актерам приходится завоевывать любовь зрителей постепенно, то он просто оглушил их. И он был человеком, удивительно входящим в душу, в любой компании. И все время интересен, во что его ни одень, а хоть и вовсе раздень, как в "Голом короле" (ведь первая голая, извините, задница на советской сцене - это была задница Евстигнеева). Чувство актерской иерархии (как в вороньей стае - вот ворона большая, а вот ворона маленькая, сиди и не каркай) ему было чуждо. Это началось еще во Владимире. В заштатном, по нынешним понятиям, городе была очень сильная труппа, был московский режиссер - Василий Кузьмич Данилов. Но Женя с первой читки - кажется, это была "Ночь ошибок" - делал замечания, вносил свои предложения. Он был абсолютно творческий человек. И если ему говорили, что ведущий актер на него "плохо смотрит", он отвечал: "Что значит "плохо смотрит"? Мы должны заниматься творчеством!" И он был быстрее нас тарифицирован. Он очень быстро организовался - как будто всю жизнь работал в театре. Может быть, ему помог опыт работы на заводе, научивший распоряжаться собой и своим временем. Он страшно любил репетиции и очень нам, партнерам, в этот период помогал. Говорил: "Ты же не слышишь, что я сказал! А я должен получить от тебя ответ!" То, что нам преподавали, у него было врожденным. Поэтому Во Владимирском театре, когда мы собирались после спектаклей, первая мысль было о том, что бы поесть. А есть, как правило, было нечего, кроме "голодного супчика" - такое у нас было в компании выражение. Это вот что: картошка, какая-нибудь крупа, чаще всего перловка, и все, что у кого в запасе имеется - луковица, например, или морковка. И это бывали прекрасные ужины! Сначала долгие разговоры: кто, что, как сыграл, кто, что, кому советует. Евстигнеева мы ощущали лидером. Он разбирал нашу игру во всех подробностях - за этим голодным супчиком или жареной картошкой, если повезет. Много лет спустя, когда материально мы были уже вполне благополучны, встречаясь, порой говорили: "Эх, голодного супчика бы поесть!", подразумевая под этим очень многое. АЛЕКСАНДР ПАЛЕЕС Давно это было... Очень давно. Конец сороковых - начало пятидесятых годов. Нам по семнадцать-восемнадцать лет, дети войны - полуголодные, полуодетые, но... счастливые. Мы - студенты Горьковского театрального училища. Нас объединяют студенческая дружба, любовь к театру, мечты о будущем. Мы живем единой семьей: и горе, и радость - все пополам. И среди нас - невысокий худощавый паренек, он старше иных, так как успел поработать на заводе "Красная Этна", он уже с залысинами, но необыкновенно талантлив - это Женя Евстигнеев, ставший впоследствии народным артистом СССР, любимцем зрителя, одним из лучших артистов страны. |
|
|