"Я.И.Гройсман, Ирина Цывина. Евгений Евстигнеев - народный артист " - читать интересную книгу автора

Виталия Александровича Лебского.
Позже, в Москве, он изменился. А здесь, в Горьком, он был абсолютно
открыт. И попадало ему здорово. И, как и все мы, он день и ночь торчал в
училище. И много читал - и в Е. А. Евстигнеев, О. И. Треймут, М. Н. Зимин.
1976 г. училище, и позже, в театре, в особенности если это нужно было для
роли.

О. Треймут

В связи с его любовью к чтению вспоминается одна история. Однажды в
училище мы поехали на пикник. Тогда мы все были влюблены, кто в кого. Любовь
культивировалась, но именно любовь, а не что иное. Предполагалось, что
поехать должны были три пары, но так случилось, что девушка Жени заболела, и
он оказался пятым. Надо сказать, что все годы учебы он так и проходил в
одних и тех же брючках с вытянутыми коленями и потертом пиджачке. И носил
дерматиновый, как тогда выражались, портфельчик - как у третьеклассника.
Туда мы сложили все, что везли на пикник: плавленые сырки, немножко
хлеба (выпивки никакой, так как ни у кого из нас не было на это денег) и том
Ильфа и Петрова. Женя всегда его таскал с собой - изрядно затрепанную книгу.
Мы купались, ловили рыбу - Женя обещал накормить нас ухой. Наконец, закат,
сумерки, и мы слышим, как чиркает спичка. Это Женя в своем портфельчике
привез горелку от керосиновой лампы, без стекла, и в темноте раскрыл
"Двенадцать стульев". И всю ночь он то хохотал, то всхрюкивал. Мы говорили
ему: "Женя, ты мешаешь нам спать, уже скоро рассвет!" - а он в ответ: "Нет,
вы послушайте!" - и читает нам отрывки. Та же книга была с ним и во
Владимире, и, как рассказывал Володя Кашпур: "Заляжем - и Женька нам
читает". Наверное, он уже знал всё наизусть. А потом он снялся в фильме по
Ильфу и Петрову... Все-таки он эту книгу дочитал...
Но было и несколько иное продолжение у этой истории - не такое веселое.
Когда мы стали актерами Владимирского театра, наша дружба еще больше
окрепла. Не только потому, что этому способствовала страшная наша бедность -
еще худшая, чем в годы учебы. Нас сближали и сердечные дела. Я в Горьком
оставила жениха, а Женя - любимую девушку. И нам было о чем поговорить и
совместно пострадать. У него это было сильное, глубокое чувство. И, когда мы
были на гастролях в Житомире, какой-то доброжелатель (до сих пор не знаю,
кто) сообщил Жене, что его девушка вышла замуж. После этого он появился у
нас с наголо выбритой головой, притащив устрашающих размеров бутыль красного
вина. Хотя он молчал, мы сразу поняли, в чем дело. И всю ночь он сидел,
обхватив руками свою бритую голову, а мы, друзья, сидели рядом -
сочувствовали, пытались шутить, но, поскольку шутки от него отскакивали,
тоже молчали, молчали...
Во Владимире Евстигнееву сразу приклеили ярлык комика. Однако он
тянулся к ролям другого плана, добился, например, роли парторга в "Третьей
молодости". И очень старался, серьезно готовился, и если чего-то не знал по
"партийной линии" на занятиях в училище, то здесь дорабатывал. Но, когда он
выходил в этой роли на сцену, хохот в зале стоял оглушительный. И чем
серьезнее Евстигнеев делал лицо, тем больше смеялись зрители. А он вовсе не
делал попыток чудачить, он просто очень стремился быть "партийным". И в
конечном счете его пришлось снять с роли по требованию заслуженной артистки,
игравшей главную героиню. Ее оскорбляло то, что в сцене, где не было ничего