"Я.И.Гройсман, Ирина Цывина. Евгений Евстигнеев - народный артист " - читать интересную книгу автора

невозможно. Но всегда должен быть генератор идеи, художественной глупости -
это обязательно!
Легкость, я бы даже сказал, элегантность должны быть у актера в работе.
Трудно смотреть, как человек себя на сцене ломает, насилует. А это значит,
что он от внешнего идет, "на мускулах" работает. Ведь когда ты уже зажил в
роли, легко плыть в общем течении характера, потому что врать не надо,
мучить себя. Всё - правда. Конечно, бывает, устаешь после спектакля, но это
совсем иная усталость. От роли же получаешь удовольствие... удовлетворение.
Самое страшное - это когда у актера пустые глаза. И слова вроде он
скажет не просто так, а постарается, чтобы "поинтересней" звучало, и
правильными эти слова будут, а кончится спектакль или фильм - будто и не
было его вовсе. Такого "актера" иногда в бинокль рассматриваешь,
всматриваешься: а сам-то ты кто такой? Не поймешь... Это все потому, что
равнодушен актер. ...Вот дали мне роль... Кто я такой по профессии -
сказано. Как внешне выгляжу - описано. Какие слова говорю - тоже известно. А
вот что стоит за словами - это главное. Когда роль хорошо сделана, зритель
из зала уходит, а тебя, актера, не забывает. Живет, свои дела делает, своими
мыслями занят, а тебя помнит. Потому что зацепил ты его, взбудоражил.
Может, даже что-то в нем самом открыл и ему же показал: смотри, думай.
Вот, например, Жан Габен. Он вроде и не играет совсем, а от него глаз
оторвать невозможно. Потому что человек перед тобой. Живой. Умный.
Я никогда не мечтал о ролях. Во-первых, боюсь загадывать. А потом - что
толку мечтать, скажем, о короле Лире? Мечтаю только тогда, когда получаю
роль в руки, ощущаю ее кожей, что ли. Вот тогда начинаю фантазировать,
работать и мечтать.
У актеров существует опасная проблема профессиональной замкнутости. Она
ведет к застою в форме, в содержании, в творческом методе... Ибо и метод
надо приводить в соответствие с вечно меняющейся жизнью. Иначе неминуем
отрыв от действительности, утрата контакта со зрителем. Для театра это
смерть!
Человек другой профессии, если он заболел или у него в семье печальное
событие, может не выйти на работу, взять, скажем, больничный лист и так
далее. Актеру это сделать сложно: назначен спектакль, надо выйти на сцену и
играть. И при этом не надо говорить, что сегодня, мол, играл неважно, потому
что несчастье или температура... Зрители тут ни при чем. А ты, будь добр,
работай - это твой профессиональный долг. Именно так, как правило, и бывает
в нашем деле. И не может быть иначе, если ты настоящий актер. И вот вам
примеры. Ни одного из своих спектаклей не пропустил Андрей Миронов в очень
тяжелые для него дни: умер отец... Никто не заставлял Николая Афанасьевича
Крючкова разрезать гипс на ноге и приехать на съемку картины "Суд". Никто не
заставлял тридцатичетырехлетнего умирающего режиссера Владимира Скуйбина
руководить этой съемкой. Никто не заставлял Евгения Урбанского рисковать
жизнью, погибнуть на съемках фильма "Директор"...
Антреприза меня не пугает. Прожитая жизнь доказывает, что подобный
выбор не опасен. Более того, он безошибочен, ему нет альтернативы. Я
приверженец коллективного творчества, но если мое поколение не со мной - мне
что, не играть в театре? Сверстники уходят, а театр должен жить. По принципу
молодой жизни. А я "приклеюсь" к нему. Сейчас, например, я играю в "Вишневом
саде" у Леонида Трушкина. Это новая антреприза, в стране подобной практики
не было, и я с удовольствием согласился, потому что не хочу бросать сцену.