"Джон Гришем. Апелляция" - читать интересную книгу автора

пребывала в глубочайшей депрессии, временами в полубреду и, хотя не страдала
анорексией, просто не могла принимать пищу. В тридцать четыре года она уже
успела похоронить мужа и ребенка и сейчас стояла на пороге завершения
страшнейшего судебного процесса, который, как она теперь втайне думала,
лучше было и не начинать.
Зал суда находился в состоянии полной боевой готовности, словно вот-вот
должны были посыпаться бомбы и завыть сирены. Множество людей просто кружили
по помещению, или искали места, или нервно болтали друг с другом, стреляя
глазами по сторонам. Когда Джаред Кертин и вся армия представителей защиты
вошли в боковую дверь, все вытаращили глаза, как будто Кертину было известно
что-то такое, чего не знают все остальные. День за днем в течение последних
четырех месяцев он старательно доказывал, что умеет видеть то, что скрыто,
но в тот момент лицо его ничего не выражало. Он что-то спокойно обсуждал с
подчиненными.
У другой стены, всего в нескольких футах, чета Пейтон и Дженет садились
на стулья у стола истца. Те же стулья, то же положение, та же тщательно
продуманная стратегия, чтобы произвести впечатление на судей тем, как одна
несчастная вдова и два ее одиноких юриста борются с гигантской корпорацией,
располагающей массой средств и возможностей. Уэс Пейтон бросил взгляд на
Джареда Кертина, их глаза встретились, и оба вежливо кивнули друг другу.
Удивительно было то, что, несмотря на суд, эти двое еще соблюдали
элементарные правила вежливости при общении друг с другом и даже
разговаривали в случае крайней необходимости. Это был вопрос гордости.
Независимо от омерзительности ситуации, а таких омерзительных ситуаций за
время суда возникло немало, оба не желали опускаться ниже своего достоинства
и всегда были готовы протянуть друг другу руку помощи.
Мэри-Грейс не оглядывалась вокруг, а если бы и оглядывалась, то не
стала бы улыбаться или кивать. Хорошо, что она не носила с собой в сумочке
пистолет, иначе половины людей в темных костюмах на другой стороне зала уже
бы не было в живых. Она положила перед собой на стол большой блокнот
форматом чуть больше А4, написала дату, затем свое имя; ей не приходило в
голову, чем заняться дальше. За семьдесят один день слушаний она исписала
шестьдесят шесть таких блокнотов, все одного размера и цвета, и сейчас они,
аккуратно сложенные, лежали в подержанном металлическом шкафу в "бункере".
Она подала Дженет бумажный носовой платок. Хотя Мэри-Грейс считала буквально
все, что видела вокруг, даже она не могла уследить за количеством коробочек
с платочками, которые Дженет израсходовала за время слушаний. Как минимум
несколько дюжин.
Женщина плакала, почти не останавливаясь, и, несмотря на то что в
глубине души Мэри-Грейс была склонна к сочувствию, она жутко устала от этих
чертовых рыданий. Она устала от всего - от утомления, стресса, бессонных
ночей, постоянной аналитической работы, расставаний с детьми, запущенной
квартиры, кучи неоплаченных счетов, оставленных без внимания клиентов,
холодной китайской еды, поедаемой в полночь, неимоверных усилий, которые
приходилось тратить на макияж и укладку каждое утро, чтобы предстать перед
присяжными в более или менее приличном виде. Ведь это расценивалось как само
собой разумеющееся.
Начать процесс по серьезному делу равносильно тому, чтобы нырнуть в
темный, заросший водорослями пруд, надев спортивный пояс для отягощения.
Успеваешь только набрать воздуха, и все остальное перестает существовать. И