"А.Ю.Григоренко. Эсхатология, милленаризм, адвентизм: история и современность " - читать интересную книгу автора

активным репрессивным мерам и действиям против сектантов, церковные
теоретики-сектоведы конца XIX в. выдвинули еще два "теоретических"
положения, которые с того времени постоянно воспроизводятся в работах
авторов, считающих сектантство противником и врагом православия. Первое из
этих положений отрицает наличие у сектантства внутренних, отечественных
корней, доказывает исключительно иноземный характер сектантства, трактуя
появление последнего в России в результате воздействия "вражьих сил" из-за
рубежа с целью разложения народа и страны. Так, протоирей, профессор
духовной академии Т. И. Буткевич полагает, что подходить к русскому
сектантству как к "самобытному выражению духовной жизни русского народа,33
значит оскорблять творческий гений великого народа!"34, ибо "в русском
сектантстве все чужое".35 С Т. И. Буткевичем были солидарны практически все
православные авторы, занимавшиеся в конце XIX - начале XX вв. вопросами
русского сектантства. "Там, в сектантстве, - пишет уже упоминавшийся Н.
Фетисов, - принципы чужестранного откалывают общину от господствующей
народной церкви, желая путем дальнейшего влияния направить самостоятельно
жизнь новой общины".36
В результате научный, объективный анализ факторов, способствовавших
появлению, например, адвентизма в России, причин, содействовавших росту его
популярности среди части населения империи, подменялся демагогическими
заявлениями типа: сектантство - это "воровство..., которое обкрадывает у
нашего православного народа его лучшее, высшее, драгоценнейшее достояние,
которое развращает святую веру и чистые нравы нашего народа".37
Второе положение, также составившее важнейший элемент "теоретического"
багажа православного сектоведения в конце XIX - начале XX вв., касалось
социальных принципов сектантства. Последние в изложении одного из теоретиков
православного сектоведения В. Базаринова выглядят следующим образом: "С
религиозной областью тесно связана область политическая, по крайней мере, в
своих кардинальных вопросах о власти и отношении к ней: вопрос о
нравственном праве власти и меча, обуздывающий злодеев, есть, в некотором
смысле, вопрос религиозный, вопрос, так сказать, прикладной религии. И не
трудно угадать, что, покончив с церковью, ее мнением, ее властью, ее законом
во имя принципа личной свободы и личной святости, сектанты тем более должны
покончить во имя того же принципа и с государством, его законом и властью,
как стеснительный для личной произвольной свободы организацией, имеющей
практическое основание своей необходимости в греховности человеческой
личности, ее эгоизме, гордыне... Сектантство есть отродье того же духа
произвола и разнузданности: в его основании лежит тот же крайне
индивидуалистический принцип полной свободы, не стесняемой никем и ничем
самостоятельности, жизни по ту сторону добра и зла... Все секты более или
менее клонят в сторону этого принципа, все они стоят на пути к анархии...
Все они едины в том, что "власть есть зло и действие антихриста".38
Несмотря на то, что в то время духовные лидеры адвентизма, баптизма и
т.д. в России уже успели выразить свою верноподданническую позицию и заявить
о своей лояльности властям, отмежеваться от всевозможных бунтовщиков,
анархистов, социалистов и других политических противников самодержавия,
православные миссионеры-сектоведы продолжали в превратном виде изображать
социальные принципы указанных религиозных движений. Причины, побуждавшие
православных авторов изображать адвентистов, баптистов, толстовцев и т.д. в
виде смутьянов и нигилистов по-прежнему очевидны. Подчеркивая, выпячивая, а