"Сергей Тимофеевич Григорьев. Сомбреро " - читать интересную книгу автора

Чепурной и, нащупывая в кармане брюк новый линек, приговаривал:
- Теперь уж нет! Не для проформы! Теперь уж не для проформы! Я тебя!
Я тебя!
Задержав руку Беляева в своей, испанец сказал по-английски:
- Не наказывайте мальчика. Это бравый парень. Он хотел сразиться за
свободу!
Мичман ответил пылко:
- Благодарю вас, синьор! Это он успеет сделать дома.
Испанец снял шляпу и поклонился. Он спустился в лодку. Лодка
отчалила. Матросы на "Проворном" побежали по вантам. Упали и распустились
паруса. Якорь выдернули, как репку. Паруса наполнились ветром. Фрегат
развернулся и, рассекая волны, двинулся. С борта грохнули пушки, салютуя
британскому флагу. Крепость отвечала равным числом выстрелов.
"Проворный" вышел из бухты в открытое море.
Офицеры после спуска флага пригласили капитан-лейтенанта Козина в
кают-компанию.
Обычай флота таков: никто из офицеров не имеет входа в каюту
командира без приглашения, но и командир может войти в кают-компанию
только будучи приглашенным.
Предстояло обсудить поступок Фалалея. Мичман Беляев успел допросить
Фалалея и теперь рассказал в кают-компании, как все случилось.
Фалалей в тот день, когда купил себе сомбреро, не мог долго заснуть
после наказания и прислушивался к тому, что делалось на корабле и за его
бортом. Ему послышалось, что на второй палубе открывают левый бортовой
люк. Натянув брюки, Фалалей прокрался туда и увидел, что люк и точно
открыт, а за бортом стоит пришвартованная лодка. Фонаря не было. Кто-то из
матросов "Проворного" тихо переговаривался с людьми в лодке на матросском
языке.
- Чего это они, дяденька? - спросил Фалалей потихоньку.
- Молчи! Шляпу тебе привезли! - и сунул шляпу в руки Фалалея.
Фалалей обрадовался, вернулся в кубрик, повесил шляпу на коечный крюк
и вдруг решил убежать. Захватил флейту и сумку, прокрался снова на вторую
палубу и хотел попроситься, чтобы его взяли в лодку. Тут вахтенный сверху
окрикнул лодку, подозревая что-то неладное. Она отчалила. Фалалей спрыгнул
в лодку, и люк тихо за ним закрылся.
- "Зачем ты убежал? - спросил я Фалалея, - продолжал Беляев свой
доклад. - Тебе обидно было за порку?" - "Обидно, само собой. Да, главное,
хотелось еще раз в Испании побыть, а на берег после того меня больше бы не
взяли..." Вот и все, Николай Алексеич. Мы позвали вас сюда просить, чтобы
малютку не наказывали. Все дело кончилось пустяками.
- Что же это такое, господа?! - гневно воскликнул Козин. - Это,
по-твоему, Сашенька, пустяки? Будем говорить как родные. Это пустяки? Люди
открывают в ночную вахту люк. К кораблю подходит лодка. Зачем? Мичман
Бодиско, я спрашиваю вас как вахтенного начальника: вы видели, что к борту
подошла лодка?
- Видеть было нельзя: ночь - чернее чернил. Лодки все время юлили
вокруг нас. Я несколько раз окрикивал и приказывал вахтенным смотреть
зорче.
- Вы должны были слышать, если не видали.
- Не слышал, каюсь. Я был очень утомлен, Николай Алексеич...