"Сергей Тимофеевич Григорьев. Сомбреро " - читать интересную книгу автора

- Да, да, господа! Вы тогда были очень, очень утомлены! Надо
допросить флейтщика - быть может, он опознает тех из наших людей, кои
тогда открыли люк.
- Малютка не сделает этого ни за что, если б даже он узнал тогда
людей, - уверенно ответил Беляев.
- Надо осмотреть корабль. Возможно, что мы взяли на борт контрабанду.
Фалалей-то видел - грузили что-нибудь на корабль из лодки?
- Только шляпу, Николай Алексеич.
Молодежь рассмеялась. Старший летами артиллерийский офицер сказал
серьезно:
- Я уверен, что к нам ничего не грузили, но кое-что выгрузили.
Бомбардир Одинцов доложил мне, что у нас не хватает двух бочонков пороха.
Козин вскочил с места:
- Что? Что вы, дорогой мой! Замолчите!
Артиллерист спокойно курил и ответил, разведя руками:
- Да, очень жаль, но это так.
- Они лазили ночью в крюйт-камеру?* И вы допустили это! Вы пойдете
под суд, сударь мой!
_______________
* К р ю й т-к а м е р а - помещение на корабле для хранения
пороха и снарядов.

- Если под суд, то вместе с вами, капитан-лейтенант. Но будьте
покойны: на крюйт-камере никто замков не ломал. Бочонки были приготовлены
для снаряжения холостых картузов. Очень уж мы часто салютуем, Николай
Алексеич!
- Какой порох: ружейный?
- Нет, пушечный, английский. Наших клейм, будьте покойны, на бочках
нет.
- Зачем им пушечный порох?
- Они, может быть, надеются, что у них будет своя артиллерия.
- Фалалей видел на лодке бочонки?
- Да, два всего, - ответил Беляев.
- Еще что?
- Ящики. Надо думать - с ружьями.
- Ну, это не от нас!
- Наверное! Подарок лорда Чатама, вернее всего.
- Боже мой, боже мой!.. Господа, вы молоды. Я опытнее вас. Куда идете
вы? Куда толкаете людей? Вы сами идете в пропасть и их толкаете туда...
Господа! Что вы там делаете? Отвечайте, Бестужев! - вскричал Козин,
прерывая свою проповедь.
- Делаю то, что обязан делать, - ответил лукаво улыбаясь, Бестужев, -
пишу заметки. Ведь я же назначен, по высочайшему повелению, историографом
корабля. Я должен подробно описать наши подвиги, наш славный поход... К
этому мне сейчас представился единственный случай...
- Что мне делать с вами, господа? Вы все шутите, смеетесь, а отвечаю
я. И перед государем, и перед законом, и перед своею совестью. Что мне
делать? Скажите!
- Предать забвению! Все предать забвению! - тихо сказал старший
летами артиллерийский офицер.