"Григорий Исаевич Григоров. Махно" - читать интересную книгу автора

носки и роман Тургенева "Рудин". Когда я начал перелистывать книгу, выпала
записка. Это было нежное и трогательное письмо. Наташа писала о своем
состоянии, о неудачном замужестве. Она сообщила, что моя мама получила от
кого-то 3000 руб. для моего выкупа. Заканчивалось письмо Наташи уверением в
глубокой преданности мне и моим идеалам.

В 19 лет я уже понимал, что немало было выходцев из привилегированных
сословий, отдавших свою жизнь за интересы народа и за свободу. Среди этих
"отщепенцев" было немало женщин.

Наступила тишина, я растянулся на полу, чтобы немного собраться с
мыслями, как много может дать один лишь день. Я мало думал о том, что ночью
меня могут снова вызвать на допрос, подвергать пыткам. Мозг был взбудоражен
письмом Наташи. С самого моего отрочества, с юношеских лет меня занимал
вопрос: почему состоятельные люди, выходцы из дворянской и буржуазной среды
не довольны своим положением. Эти представители "эксплуататорских классов"
не только примыкали к революционерам, но становились вождями широких
народных масс. Вспомнил я Дубровского из одноименного романа Пушкина,
вспомнил Артура -- Овода -- и мне становился понятен образ Наташи.

Ночь прошла благополучно. Утром меня разбудил казачок, он принес мне
сытный и вкусный завтрак и снова сказал шепотом: "Барыня прислали". У меня в
камере скопилось много продуктов, я очень жалел, что со мной не было рядом
артиста Ставрогина, он всегда жаловался на голод. Мне же есть не хтелось.
Через решетку я увидел свою мать и сестру, на сей раз они не плакали, даже
улыбались. Вероятно, у них возникла какая-то надежда на мое освобождение.
Наташа Зарудная знала в пршлом мою семью, иногда приходила к нам домой. Мне
тоже казалось, что можно на что-то надеяться, может быть, на взятку. Мама и
сестра привезли с собой 3 тысячи рублей и через часового мастера вели
переговоры с хорунжим Мокиным.

Вдруг все мечты о свободе распались. Через казачка я получил записку от
Наташи, она сообщала, что мое дело передано на рассмотрение в
Екатеринославскую контрразведку в связи с доносом Ивана Должкового,
Екатеринослав требует моего перевода туда. Наташа Зарудная меня утешала,
умоляла верить в лучшее, уверяла, что сама поедет в Екатеринослав и
постарается использовать свои связи.

Всю ночь я глаз не сомкнул. Рано утром за мной прибыл конвой, и я снова
двигался по рельсам. За мной, буквально по пятам, шли три женщины: мать,
сестра и Наташа. На вокзале было много народу, больше военных. Медленно
подошел поезд, в нем был один столыпинский вагон, сквозь решетку смотрели
изможденные лица арестованных, их везли, как и меня, из разных мест в
Екатеринослав. Меня втолкнули в первый сектор столыпинского вагона, в
котором находилось 10 мужчин различного возраста. Менялся паровоз, поезд
продолжал стоять. Я смотрел сквозь решетчатое окно и увидел трех женщин, они
плакали и махали мне своими платочками. Поезд тронулся, мне казалось, что
навсегда я расстаюсь с любимыми существами. Теперь моя камера в комендатуре
казалась отрадой -- ведь рядом была Наташа и мои близкие. Но с этим
покончено навсегда, я прощался со всеми иллюзиями. В моем воображении