"Николай Грибачев. День и две ночи " - читать интересную книгу автора

-  Ничего, давай прихватим... Мотор уже работает, чего тут!
Когда вытащили брезент, сырой и грязный, и прилаживали кусок его под
бутыль, чтобы не побилась при тряске, я посмотрел в поле и обмер; метрах в
четырехстах поднялась из-за холма и двигалась по раскисшей пашне немецкая
пехота. Мокрые, очевидно, измученные за день, сутулясь и медленно загребая
ногами, солдаты плелись негустой изломанной цепью. И оттого, что шли они
молча и без выстрелов, серо-зеленые, как выходцы с того света, - они
появились внезапно, - мне стало по-настоящему страшно. Я указал на них
попутчику. Он кивнул мне на кабину, сел за руль:
- Теперь и правда пора!
Через минуту полуторка на полном газу выскочила из кустарника и,
разбрызгивая воду в колеях, понеслась к противоположному краю аэродрома, к
шоссе. Как видно, наши войска отошли куда-то в лес, и для немцев наше
появление было полной неожиданностью, поэтому они не сразу стали стрелять, а
когда застучали пулеметы, мы были уже далеко. К тому же начинало смеркаться,
в насыщенный водой воздух словно подсыпали пепла. Благополучно вскочили мы в
ракитовую посадку, проехали мимо дощатой столовой, которая беззвучно зевала
в сумерки открытыми дверями и окнами, миновали стык шоссе с полевой дорогой,
где недавно дурили головы шоферам. Еще не все опасения отошли, - вдруг немцы
пересекли дорогу впереди? - но настроение поднималось и поднималось. Теперь
я уже не вспоминал, что подозревал попутчика в склонности к авантюризму, а
считал, что одержали мы с ним хоть маленькую, но победу.
Когда отъехали километра на полтора, попутчик мой, не глуша мотора,
выжал сцепление и остановил машину. И тут я с удивлением заметил, что руки у
него дрожали. Неужели и он волновался?
-  Надо выпить, - предложил он. - После грязевых ванн и для нервной
переналадки.
- У тебя-то нервы стальные.
- Да? Цыпленок тоже хочет жить.
-  Выпить-то выпить, а где закуска?
Закуски не было. Хлеб и колбаса остались в колеях на аэродроме:
растеряли, пока удирали от "рамы".
- Ладно, - сказал он, - выпьем без ничего. Придется привыкать. Как
сказал бы Староиванников, воина только начинается.
- Если не считать того, что немцы под Москвой!
-  Ну и что? Они-то думают, что для них кончается, а для нас -
начинается. Податься назад некуда, а загубить Советскую власть - позор до
сотого колена. Больше ей, погибни мы, нигде на свете голову поднять не
дадут - и учены, а не то в армиях оружие.
Ополоснув кружки, прибавил:
- У нас под Угличем длинно окают, но крепко говорят! Налил мне
полкружки спирта, разбавил мутноватой водой из кювета и приказал выпить до
дна.
- От контузии. И лезь под брезент, спи.
- А ты?
-  Мне много нельзя, ехать надо...
Очнулся я около полуночи, но, когда посмотрел вокруг, подумал, что
сплю. Вокруг все было бело, крупными хлопьями валил снег. Откуда он взялся?
Наша полуторка медленно двигалась через белый лес в плотной колонне
грузовиков справа от дороги, а слева шла артиллерия. За стволы орудий,