"Николай Грибачев. День и две ночи " - читать интересную книгу автора

нереально длинные и толстые, побеленные сверху, цеплялись тоже побеленные,
со снегом на пилотках и на плечах, смертельно усталые пехотинцы - так было
легче идти. А со стороны казалось, что они тащат орудия на себе. И полное
молчание, ни одного слова, только тяжелое, с хрипом дыхание и временами
надсадный кашель. Глаза отказывались верить тому, что видели...
Остаток ночи мы провели в какой-то избе. Хозяйка всю ночь топила печь,
в больших чугунах кипятила чай и варила картошку для проезжающих. Картошкой
в мундире поужинали и мы. В белом мутном поле валил снег и редко ухали
бомбы - немецкие летчики бросали их вслепую, "играли на нервах".
Утром мой попутчик все на той же самой полуторке довез меня до вокзала
в Подольске. Простились крепким рукопожатием. Он повел машину в авиачасть,
которой она принадлежала, а я уехал в Москву и утром на следующий день,
завернув по совету попутчика в одно военное учреждение, получил новое
назначение - на инженерные курсы в Кострому. Перед отъездом выпало несколько
часов свободного времени, и я, не тешась никакими иллюзиями, а из чистого
любопытства, заглянул на Киевский вокзал. Сверток с патефоном и часами
покрылся легким слоем пыли, но стоял на том же самом месте, где я его
оставил.
Не знаю, как сложилась бы моя судьба на войне, но начавшаяся на
скамейке вокзала история привела к тому, что я стал капитаном и комбатом.
Впрочем, и не это главное. Встреча с лейтенантом, хотя не породила она ни
долгой дружбы, ни взаимно доверчивых излияний - для этого и времени не
было, - крепко засела в моей памяти; его спокойствие в критических
обстоятельствах, здоровая рассудительность и находчивость многому научили и
пригодились не раз в тяжелых обстоятельствах, особенно летом сорок второго,
во время боев на Дону.
И теперь мне часто думается: именно такие люди выигрывают войны и тащат
на плечах мир.
Как сказал Староиванников:
- Безногий душой крыльев не придумает...