"Зейн Грэй. Охотник за каучуком (вестерн)" - читать интересную книгу автора

звезды, путешественники вновь погрузились в каноэ и, отталкиваясь шестом,
долго плыли в туманном мраке.
- Я доходил до этих мест. А дальше все незнакомо. Белые из Лимы спускались
по реке, но из тех, кто поднимался выше этого места, никто не вернулся.
Как сверкнули глаза Сеньора! Мануэль не скоро замечал в людях что-либо
необычное. Но тут подумал, что Сеньор - самый странный человек из всех, с
кем он путешествовал.
Сеньор оказался необычайно силен и совершенно неутомим; сущий дьявол в
работе. Его не брал ни тяжкий труд, ни мухи, ни москиты, ни жара; одно
лишь раздражало его - бездействие. Сеньор никогда не отставал, никогда не
увиливал от своей доли работы, не пытался урвать в еде, чем особенно
отличались люди, подряжавшиеся идти вместе с охотниками за каучуком.
Поэтому отношение Мануэля к этому человеку менялось от слабого интереса до
уважения и восторга и даже до поклонения и привязанности - чувства,
которое долго дремало в его душе. В конце концов незаметное наблюдение за
своим странным товарищем заняло все его мысли.
Сеньор ел немного, да и то, казалось, через силу, спал он всегда совсем
мало, беспокойно ворочаясь и бормоча что-то. Порой Мануэль просыпался и
видел, как спутник его ходит по каноэ взад-вперед или меряет шагами
полоску песчаного берега. В тяжкие часы работы он налегал на весло,
склоняясь к нему широкими плечами, мокрыми от пота. Похоже, мухи и
солнечный зной терзали его больше всего. Черные метки укусов, кровавые
полоски тянулись по его обгоревшему до. красна бледному лицу, которое
казалось Мануэлю слегка женственным.
Когда Мануэль велел ему взять ружье и настрелять дичи, тот, не
задумываясь, потянулся за ним как человек, привыкший к охоте, но затем
отказался и предложил своему приятелю заняться этим самому. Он не ударил
ни одну из тысяч змей, не прихлопнул ни одну из миллиона мух, ни одного из
миллиарда москитов.
Если Мануэль окликал Сеньора, что часто оказывалось необходимо при
управлении каноэ, тот, словно пробуждаясь, вздрагивал, оторванный от
собственных раздумий. Но затем он работал, как вол, и Мануэль чувствовал
даже угрызение совести, считая, что делает меньше его. Постепенно Мануэль
ощутил то напряжение, в котором находился Сеньор, жар, что жег его
изнутри, неистовой силе которого, казалось, нет конца.
Годами Мануэль бродил по диким местам, и люди, которых он встречал, бывали
бездушны и жестоки, подчиняясь лишь звериным инстинктам, и все зло, все
самое худшее в нем, поднималось в его душе. Но рядом с этим человеком, в
чьих глазах стояла печаль, Мануэль чувствовал игру прежних сил, являлись
смутные тени старых воспоминаний, мучительно воскрешая погибшее добро,
вызывая к жизни призраки лучшего, что в нем некогда было.
Дни проходили, Пачита делалась уже и стремительней, а ее зеленая вода
начала отдавать голубизной.
- Ага! - воскликнул Мануэль. - Палькасу-то голубая. Мы приближаемся к ее
устью. Слушай!
Сквозь жужжание песчаных мух возник шум, подобный бесконечному,
отдаленному раскату грома. Грохот несся с порогов. Мужчины налегли на
весла, с трудом продвигая каноэ вперед. Они упрямо плыли против течения,
оставляя за собой нескончаемый путь, петляя по изгибам реки. Дурманящий
шум ширился, и вдруг, за очередным поворотом обрушился на них теперь уж