"Михаил Грешнов. Маша" - читать интересную книгу автора

Сибирского отделения Академии наук.
- Мамонт!.. - твердили в один голос и господа и товарищи.
В центре поселка, на площади, наскоро сколотили изгородь. Сюда была
поставлена виновница торжества. Толпа шумела за изгородью. К животному
допускались только члены комиссии, фотографы, Борис и Василий. Маша
относилась ко всему спокойно, когда рядом были Борис и Василий; лишь не
видя их, начинала тревожиться, звать и добивалась своего: друзья
приходили, и спокойствие восстанавливалось.
Однако наплыву любопытствующих конца не было. Ковбойки, береты стали
надоедать Маше, ребятам тоже.
- Так долго продолжаться не может, - сказал Василий. - Надо что-то
придумать.
- Боюсь за Машу, - согласился Борис. - Она хуже ест, больше тревожится.
Друзья потребовали ограничить доступ к животному. Комиссия, которой
зеваки осточертели до тошноты, согласилась с их просьбой. Туристский
лагерь был выселен с площади на поляну, в тайгу, километра за полтора от
базы. Установили для посетителей два дня в неделю - среду и воскресенье.


Борис и Василий делали все для своей любимицы: кормили, купали в жаркие
дни из шланга. Водили ее в тайгу. Была опасность, что Маша уйдет, в ней
пробудятся инстинкты, прошлое. Но ведь не все же держать ее в загородке!
Другие тоже к ней были ласковы, даже баловали животное, но никто так,
как Борис и Василий, не чувствовал - хочется сказать - ее "душу"... Маша
привязалась к ребятам, и они привязались к ней, понимали ее желания,
беспокойство, каждую перемену в настроении. Радовались вместе с ней и
тревожились.
И тосковать начали вместе с нею.
Если отбросить шумиху и удивление, с которым каждый подходил к ней,
можно было заметить, как животное одиноко. Маша была как курган в степи: и
солнце над ним, и ветер, а рядом все-таки никого. Тоска пробуждалась в
животном, страх одиночества. Борис и Василий чувствовали в ней перемену,
еще не осознавали, что это, но перемена вызывала у них тревогу.
От поселка шла шоссейная дорога. Автомашины привлекали внимание Маши,
она симпатизировала им, особенно грузовым, - считала их за безопасных
зверей. Но однажды в поселок пришел с двумя мотками кабеля большегрузный
"МАЗ". Его надрывное завывание - дорога была разбитая, "МАЗ" шел с
пробуксовкой - чем-то обеспокоило животное. Маша подняла хобот, шерсть на
загривке встала дыбом. Тут шофер, оставив машину возле крыльца правления,
не выключил мотора, и "МАЗ", попыхивая дымом, ворчал, будто злясь, не
желая успокоиться. Изгородь, за которой стояла Маша, находилась рядом с
правлением, ветерок подхватывал дым, нес в сторону животного. Может, это и
послужило причиной... Не успели ахнуть, как Маша ринулась к машине, -
жерди забора треснули, как спички, - и через секунду "МАЗ" лежал в кювете
вверх колесами. Мотор заглох, слышалось тяжелое дыхание зверя.
- Маша! Маша! - звали Борис и Василий.
Животное обернулось, шатаясь, пошло к ним, роняя на траву капли крови -
на боку алела ссадина.
Это было первое происшествие с мамонтом, оно взволновало ребят. Борис и
Василий чувствовали, что они уже не могут сдерживать зверя.