"Эд Гринвуд. Земля Без Короля ("Из историй о Банде Четырех" #1)" - читать интересную книгу автора

некоторым из них нравится даже насмехаться над людьми, разоряя и разламывая
ловушки, которые те ставят против них, а то и просовываясь в окна,
опрокидывая кровати, заставляя несчастных обитателей забиваться по углам и
поселяя в их душах мертвящий ужас, перед тем как вновь наброситься на них,
чтобы терзать и пожирать.
Есть и такие, которые питают пристрастие к мясу людей определенного
баронства или города, а то и одной семьи. Все они ненавидят тех, кто в
состоянии причинить им наибольший вред: лучников и волшебников. Менестрели
часто поют легенду о Маерданте, у которой погибла чуть не вся семья -
сначала дяди, потом дочь, а потом сын, - из-за того, что те были способны
заклинаниями отгонять темных летунов, повадившихся поедать их овец. В конце
концов она сама выдумала заклинания, которые позволили ей принять образ
ночного червя, и в таком виде затаилась рядом со своим почти опустевшим
домом.
Когда появился очередной крылатый охотник, ей удалось уцелеть и самой
убить чудовище только потому, что он проникся любовными чувствами к
неожиданно попавшейся самке, а не растерзал ее в первый же момент.
Тело, найденное слугами, пришедшими за своей тяжело израненной
хозяйкой, оказалось шестидесяти футов в длину от плеч с огромными кожистыми
крыльями до конца щетинившегося шипами хвоста. Даже истерзанное в схватке,
мертвое чудовище выглядело таким изящным и таким смертоносным, что мало кто
решался приблизиться к нему. У него было множество заостренных голов, и
каждая из них заканчивалась клювом, похожим на птичий, но длиной равнявшимся
росту высокого мужчины и усеянным множеством острых, похожих на акульи
зубов; а глаза были белыми пятнами без какого-либо подобия зрачка. Даже
жрецов кидало в дрожь, когда им приходилось по каким-то причинам оказываться
рядом с мертвым страшилищем.
А этот ночной червь казался меньше других, но зато обладал чудовищными
челюстями. Они, жадно щелкая, тянулись к Эмбре, и влечение, которое
испытывала к девушке эта тварь, нисколько не походило на любовное.
Если, конечно, не считать любовью стремление пожирать свежеубитых,
залитых еще дымящейся кровью волшебниц.
Владычица Самоцветов сплюнула в ладонь и, запинаясь, произнесла слово
власти, которое она надеялась не применять еще многие и многие годы. Оно
эхом разнеслось вокруг, а девушка резко взмахнула рукой и швырнула капли
своей слюны в одну из раззявленных глоток. В то же мгновение по всему ее
телу разлилась болезненная слабость, причиной которой, как она хорошо знала,
послужило использование именно этого заклинания, и волшебница громко
застонала.
В это мгновение к ней метнулась еще одна голова; громко клацнули темные
зубы. Эмбра из всей силы оттолкнула ее, бросилась в сторону и, отчаянно
дергаясь и извиваясь всем телом, покатилась по груде щепок. Ветви хлестали
ее кожу, как языки пламени, и от этой боли подступавшая к горлу тошнота
исчезла как не бывало.
Ночной червь, во чреве которого начало действовать заклинание, забился
в конвульсиях, отчаянно выбрасывая во все стороны длинные черные шеи. Эмбра
откатилась подальше и сквозь стиснутые зубы прошипела еще одно, последнее
слово, которое должно было довести ее магическое действо до конца.
Ночь взорвалась, рассыпавшись крупным дождем яростного колдовского
пламени и клочков погибшего чудовища. Покрытая густой росой земля