"И.Грекова. Фазан (Авт.сб. "На испытаниях")" - читать интересную книгу автора

- Где же вы теперь живете? - внутренне всполошился Федор Филатович. -
Напишите свой адрес. Блокнот на столе. Карандаш там же. Я, вы понимаете,
не могу...
Как ни странно, этот мужчина, наполовину состоявший из рубашки и
наполовину отсутствовавший, отлично его понимал.
- Я не могу сделать того, что вы просите, - отчетливо ответил он,
шевельнув мефистофельской бровью. - Я, видите ли, не существую.
- Умерли? - вскричал в ужасе Федор Филатович.
- Как сказать. Может быть, и умер.
- Не понимаю, - с горем и досадой забормотал Федор Филатович. - А ваш
брат... простите, не помню, как его звали. Он тоже умер?
- В такой же мере, как и я. Умер условно.
- Не понимаю! - опять воскликнул Федор Филатович. Это было страданием -
восклицать и не слышать своего голоса. Но странный гость, видимо, слышал.
- А понимать и не надо, - сказал он, еще выше задрав бровь. - Ну, до
свидания, мне пора. Самолет встает на рассвете.
- Постойте, постойте, не уходите. А ваша мать, Клавдия Ивановна? Она-то
жива?
Гость не ответил и стал уходить. Не уходить, а исчезать по частям, как
будто его стирали с доски тряпкой. Раньше всего стерли лоб со взлизами, за
ним - крючковатые брови, кошачьи виски. Стерли лицо - осталась рубашка. Но
и она превратилась в обыкновенное полотенце.
"Галлюцинация", - подумал Федор Филатович, и ему стало страшно. Он
заворочался, застонал. Из соседней комнаты появилась Даша. Она всегда
чутко слушала: спит ли? Он не спал. Смотрел на нее злыми глазами.
- Феденька, что тебе? Утку?
Он мычал и встряхивал головой. Он кричал глазами, что ему нужно. Ему
нужно было вспомнить, как звали второго сына, младшего. Надо же ухитриться
забыть!
Павел? Нет, не Павел. Как же его, в конце концов, звали?
Даша поправила ему одеяло, поцеловала в лоб и ушла, шлепая стоптанными
задниками. Он гневно смотрел ей вслед. Ничего, обойдусь.


Младший сын родился вскоре после войны. Жили тогда с Клавдией
благополучно. Плавания были недолгими. Возвращался, нагруженный подарками.
Помогал Клавдии купать маленького.
Цинковая ванночка звездами. Скользкое от мыла младенческое тело.
Вынимал мальчика, держал на весу, а Клавдия окатывала прохладной водой из
кувшина. Кувшин голубой, с розами, тоже заграничный. Все помню, а как
звали ребенка - забыл.
Послевоенная жизнь была еще трудна. А он приезжал совсем из другого
мира: синее море, яркое солнце. Пестрые базары тропических стран. Команда
парохода - вся в белом.
Дома, в Ленинграде, никто не ходил в белом, даже женщины. Мудрено ли,
что, окунувшись на время в здешние трудности, он опять рвался обратно, в
море?
Эти несколько дней побывки... Клавдия, ждавшая его терпеливо, всем
сердцем, не знала, чем и побаловать любимого. Отказывала себе во всем. Не
только себе - и детям. А он был сыт. Избалован корабельной едой. Кормили