"Б.Д.Греков. Киевская Русь " - читать интересную книгу автора

В виду важности предмета позволю себе привести несколько соображений
того же автора, высказанных им в других местах его произведений. В книге 1-й
четырехтомника он говорит: "Что правнук русского крестьянина часто умирал
очень далеко от того места, где был похоронен его прадед, - это верно, но
очень поспешно было бы делать отсюда вывод, что прадед и правнук при своей
жизни
были странствующими земледельцами, смотревшими на свою избу, как на
что-то вроде гостиницы", "древняя Русь исходила из представления о
крестьянине, как более или менее прочном и постоянном обитателе своей
деревни. Кто хотел бродить, тот должен был спешить сниматься с места, иначе
он сливался с массою окрестных жителей, которых закон рассматривал,
очевидно, как оседлое, а не как кочевое население. Словом, представление о
древнерусском земледельце как о перехожем арендаторе барской земли [70] и об
оброке как особой форме арендной платы приходится сильно ограничить, и не
только потому, что странно было бы найти современную юридическую категорию в
кругу отношений, так мало похожих на наши, но и потому, что оно прямо
противоположно фактам. Делиться с барином продуктами своего хозяйства
крестьянин, очевидно, должен был не как съемщик барской земли, а по каким-то
другим основаниям. Для феодализма как всемирного явления это основание
западноевропейской исторической литературой указано давно. В ней давным
давно говорится о процессе феодализации поземельной собственности".[71]
Но дело в том, что M. H. Покровский в более поздней своей работе
утверждает совершенно обратное: "Что касается самих крестьян, то их нельзя в
это время было назвать крепостными. Крестьянской крепости 600 лет назад в
России быть не могло просто потому, что никаких "крепостных", прочных
отношений в деревне в это время не было. Как мы сейчас указали, земли было
вдоволь. Земледельцы передвигались среди необозримых лесов, вырубали участки
этих лесов, сжигали их, устраивали там пашню. Когда эти места переставали
давать урожай, крестьяне передвигались на другие. Таким образом население
тогдашней России постоянно передвигалось с места на место. Очень редко внук
крестьянина умирал на том месте, где родился дед. и даже в течение своей
жизни крестьянину приходилось переменить несколько, может быть даже не один
десяток, пашен. При такой подвижности населения господствующему классу не
было никакой выгоды закреплять это население к какому-нибудь одному месту.
Крестьяне были прикреплены к земле и к владельцам только гораздо позже,
когда стало тесно, земли стало меньше и появилось правильное хозяйство,
сначала переложное, потом трехпольное".[72] Следовательно, одно из этих
мнений должно быть нами отвергнуто, так как совместное их существование
немыслимо. Я считаю, что у нас имеются все данные так же энергично
поддержать первоначальное представление M. H. Покровского об оседлости
крестьянина, как и отказаться от его же теории бродяжничества.
Тут все ясно. Крестьянин осел и обзавелся своим собственным мелким
хозяйством, стало быть, техника сельского хозяйства позволила это сделать, а
затем уже оседлый мелкий земледелец стал объектом эксплуатации, которая без
зависимости от землевладельца, как бы мы ее ни называли, невозможна. Таким
образом, мы и со стороны требований современной историографии подходим к
необходимости исследовать настойчиво поставленный, но не всегда верно и
точно разрешаемый вопрос.
В вышедшей в 1927 г. статье А. В. Арциховского "Социологическое
значение эволюции земледельческих орудий" тоже подчеркнуто это