"Р.Грейвз. Жена господина Мильтона " - читать интересную книгу автора

Уэльса, много лет назад приказал вычистить ручей Голдвел и поставить
резервуары, чтобы можно было пить воду из ручья. Там все заросло кустами и
вереском, а когда все вырубили, то он увидел озеро и красивую скалу. Сэр
Бушел решил, что ее стоит еще немного приукрасить. Он приказал разместить
резервуары у подножия скалы, а между камнями провести трубы, наверху
построить летний домик с банкетным залом и комнатами на втором этаже. Он
также приказал насадить рощицы красивых развесистых деревьев, между ними
проложить тропинки. Кругом располагались навесные мостики, били каскады
чистейшей воды и были устроены всевозможные "сюрпризы". Когда все было
готово, он пожелал, чтобы король и королева сами увидели все, и задумал
устроить праздник в честь короля.
На подмостках увитых зеленым пологом с вышитыми шелком разноцветными
цветами были поставлены скамьи для почетных гостей. Сцену построили на
холме, выходящем на гроты и фонтаны. Рядом с нами уже сидели почетные гости.
Вскоре на сцену вышел господин из Вудстока в сопровождении джентльмена, о
ком сэр Томас тихо сказал на ухо своей матушке.
- Сударыня, джентльмен в алом - это мистер Генри Лоуз, который пишет
музыку для Их Величеств. Его песни всем хорошо известны. Он писал музыку
вместе с господином Саймоном Айви пару лет назад для знаменитой пьесы в
стихах, поставленной на Сретенье во Дворце Уайтхолл.
- Значит, другой господин с прилизанными волосами, который сейчас
разговаривает с господином Лоузом, видимо, и есть господин Айви? - спросила
леди.
- Нет, сударыня. Не знаю, кто это, но точно не господин Айви, ибо он
стоит за аркой в костюме отшельника.
Я слышала, как наш новый знакомый, севший позади нас, сказал господину
Лоузу, что вчера ехал из Гортона в Букингемшире и ночевал в Оксфорде, а
господин Лоуз спросил его, чем он сейчас занят. Он помедлил, потом сказал,
что пытается расправить крылья для далекого полета. Но потом все-таки
пояснил, что собирается написать пьесу в стихах о короле Макбете. И хочет,
чтобы эта пьеса была лучше пьесы Уильяма Шекспира, написавшего лет тридцать
тому назад пьесу на ту же тему. Шекспир, конечно (так он сказал), хороший
поэт, но он не описал те события с подобающим трагизмом. Он смешал
благородные чувства с похотью, что достойно осуждения, и таким образом
нарушил целостность, как этому учил Аристотель, и временами становился
просто абсурдным. Наш джентльмен говорил резким и четким голосом, и сэр
Томас рассердился, потому что, будучи воспитанным человеком, он не мог его
перебить, но по дороге домой он нас страстно убеждал, что ни один
существующий драматург не смеет критиковать сэра Уильяма Шекспира и никто
его не превзойдет ни в комедии, ни в трагедии, и что только дурак или
мошенник может попытаться превзойти его.
Мистер Лоуз заговорил и о пьесе, поставленной в Ладлоу в Михайлов день,
стал жаловаться, что множество судей литературы (люди уважаемые, им в этом
не отказать) просили у него копии пьесы, и их было так много, что он устал
ее переписывать. Потом он наконец перешел к сути дела и спросил:
- Дружище Джон, разве мы не можем напечатать эту пьесу? Что бы там ни
говорили, это чудесная вещица вполне достойна прекрасного поэта.
Наш знакомый приводил разные мелкие доводы, сказал, что в пьесе есть
уйма строк, которые надо изменить.
- Но почему же вы этого не делаете? - спросил его Лоуз.