"Грэм Грин. Третий" - читать интересную книгу автора

оценит честную критику.
Пожилая дама, очевидно, та самая графиня, сказала:
- Я читаю не так уж много английских книг, мистер Декстер, но мне
сказали, что ваши...
- Допивайте кофе, прошу вас, - поторопил Крэббин и повел Мартинса
сквозь толпу во внутреннюю комнату, где пожилые люди с понурым видом сидели
на расставленных полукругом стульях.
Рассказать мне толком об этом собрании Мартинс не мог: из головы его не
шла смерть Коха. Поднимая взгляд, он всякий раз готов был увидеть малыша
Гензеля и услышать назойливый, многозначительный рефрен: "Папа, папа".
Первым взял слово, очевидно, Крэббин, и, зная его, не сомневаюсь, что он
нарисовал очень ясную, верную и объективную картину современного английского
романа.
Мартинс пропустил первый вопрос мимо ушей, но, к счастью, вмешался
Крэббин. Потом женщина в горжетке и коричневой шляпке спросила со жгучим
любопытством:
- Можно ли поинтересоваться у мистера Декстера, занят ли он новой
работой?
- А, да... да.
- Можно ли осведомиться, как она озаглавлена?
- "Третий", - ответил Мартинс и, взяв этот барьер, обрел ложное чувство
уверенности.
- Мистер Декстер, не могли бы вы сказать, кто из писателей оказал на
вас наибольшее влияние?
- Грей, - не задумываясь, ляпнул Мартинс. Несомненно, он имел в виду
автора "Всадников из Перпл-сейдж" и был доволен, что его ответ удовлетворил
всех - за исключением пожилого австрийца, который спросил:
- Грей? Что за Грей? Эта фамилия мне неизвестна. Мартинс уже чувствовал
себя в безопасности, поэтому ответил: "Зейн Грей - другого не знаю", и был
озадачен негромким подобострастным смешком англичан. Крэббин торопливо
вмешался ради австрийцев:
- Мистер Декстер шутит. Он имел в виду поэта Грея - благородного,
скромного, тонкого гения. У них много общего.
- Разве его имя Зейн?
- Мистер Декстер пошутил. Зейн Грей писал так называемые вестерны -
дешевые популярные романы о бандитах и ковбоях.
- Это не великий писатель?
- Нет, нет, отнюдь, - ответил Крэббин. - Я вообще не назвал бы его
писателем в строгом смысле слова.
Мартинс рассказывал мне, что при этом заявлении в нем взыграл дух
противоречия. Писателем он себя никогда не мнил, но самоуверенность Крэббина
раздражала его - даже блеск очков казался самоуверенным и усиливал
раздражение. А Крэббин продолжал:
- Это просто популярный развлекатель.
- Ну и что, черт возьми? - запальчиво возразил Мартинс.
- Видите ли, я просто хотел сказать...
- А Шекспир был кем? Кто-то отчаянно смелый ответил:
- Поэтом.
- Вы читали когда-нибудь Зейна Грея?
- Нет, не могу сказать...