"Грэм Грин. Можете вы одолжить нам своего мужа?" - читать интересную книгу автора

- И вы не женились снова после того, как она ушла?
- К тому времени я уже стал слишком стар, чтобы жениться.
- А Пикассо женился.
- О, но я еще не так стар, как Пикассо.
Глупая болтовня продолжалась на фоне рыбацких сетей, драпировавших обои
с изображением винных бутылок, - и здесь декорация интерьера. Иногда я
мечтал о комнате, которая просто изменялась бы так же, как стареет с
возрастом человеческое лицо. Рыбный суп с запахом чеснока дымился между
нами. Кроме нас посетителей не было. Возможно, подействовала эта
уединенность или направленность ее вопросов, а может быть, всего лишь rose,
но неожиданно меня охватило приятное чувство, что мы близкие друзья. -
Всегда остается работа, - сказал я, - и вино, и хороший сыр.
- Я не смогла бы быть такой рассудительной, если бы потеряла Питера.
- Но ведь этого не может произойти, правда?
- Мне кажется, я бы умерла, - сказала она, - как кто-то у Кристины
Россетти.
- А я думал, ваше поколение не читает ее.
Если бы я был двадцатью годами старше, я бы, может быть, сумел
объяснить ей, в чем заключается самое плохое. Хуже всего то, что в конце так
называемой "сексуальной жизни" единственная любовь, которая остается, - это
любовь, принимающая все: разочарование, ошибку, измену; принимающая даже тот
печальный факт, что в конце жизни не существует желания более глубокого, чем
простое желание человеческого общения.
Она не поверила бы мне. Она сказала: - Я всегда ужасно плакала над
стихотворением "Смерть". Вы пишете грустные вещи?
- Биография, которую я сейчас пишу, достаточно печальна. Два человека
связаны друг с другом любовью, и однако один из них не способен хранить
верность. Человек, умерший в расцвете сил, сгоревший дотла - а ему еще не
было сорока, - и фешенебельный священник, притаившийся у постели, чтобы
схватить его душу. Никакой уединенности даже для умирающего человека:
епископ написал об этом книгу.
Англичанин, державший свечную лавку в старом порту, разговаривал у
стойки, две старые женщины из хозяйской семьи вязали в конце комнаты.
Вбежала собака, посмотрела на нас и снова убежала, свернув хвост колечком.
- Когда все это случилось?
- Почти триста лет назад.
- А прозвучало очень современно. Только теперь это был бы человек из
"Миррор", а не епископ.
- Именно поэтому мне и захотелось написать об этом. На самом деле меня
не интересует прошлое. Я не люблю исторические вещи.
Завоевание чьего-либо доверия - это примерно то же самое, что делают
некоторые мужчины, соблазняя женщину: долго кружат вокруг истинной цели,
пытаются заинтересовать и развлечь, пока наконец не наступит момент
нанесения удара. Этот момент, как я ошибочно подумал, наступил, когда я
просматривал счет. Она сказала: - Интересно, где сейчас Питер, - и я быстро
спросил: - Какая кошка между вами пробежала?
Она сказала: - Пойдемте.
- Мне нужно получить сдачу.
В "Лу-Лу" всегда было проще пообедать, чем заплатить по счету. В нужный
момент все имели привычку исчезать: старая женщина (ее вязанье осталось на