"Грэм Грин. Суть дела" - читать интересную книгу автора

ступали ритмично, уверенно, как ноги вьючных животных.
- А как поживает отец Брюль? - спросил Скоби. - Прекрасный человек!
- Умер год назад от лихорадки.
- Он провел здесь безвыездно лет двадцать, верно? Его нелегко заменить.
- Его и не заменили, - сказал офицер.
Он повернулся и сердито отдал короткий приказ одному из своих солдат.
Скоби взглянул на следующие носилки и поспешно отвел глаза. На носилках
лежала девочка - ей, видимо, не было и шести лет. Она спала тяжелым,
нездоровым сном; светлые волосы спутались и слиплись от пота; раскрытые
губы пересохли и потрескались; тельце ее равномерно дергалось от озноба.
- Ужасно, - пробормотал Скоби.
- Что ужасно?
- Такой маленький ребенок.
- Да. Родители погибли. Но не беда. Она тоже умрет.
Скоби смотрел, как медленно поднимались в гору носильщики, осторожно
переступая босыми ногами. Объяснить это, думал он, было бы трудно даже
отцу Брюлю. Дело не в том, что ребенок умрет, - тут объяснять нечего. Даже
язычники понимают, что ранняя смерть знаменует порою милость божию, хотя и
видят в ней совсем другой смысл; но то, что ребенку позволено было
промучиться сорок дней и сорок ночей в открытом море, - вот загадка,
которую трудно совместить с милосердием божиим.
А он не мог верить в бога, который так бесчеловечен, что не любит своих
созданий.
- Каким чудом ей удалось выжить? - удивился он вслух.
- Конечно, все в шлюпке о ней заботились, - угрюмо сказал офицер. -
Часто уступали ей свою порцию воды. Глупо, конечно, но нельзя же всегда
подчиняться одному рассудку. Кроме того, это их отвлекало от своей судьбы.
- Тут крылся намек на какое-то объяснение - увы, слишком неясный, чтобы
его можно было понять. Офицер продолжал: - А вот еще одна, на которую
нельзя смотреть спокойно.
Ее лицо было обезображено голодом: кожа обтянула скулы так туго, что,
казалось, вот-вот лопнет; лишь отсутствие морщин показывало, что это
молодое лицо.
- Она только что вышла замуж, - сказал французский офицер, - перед
самым отъездом. Муж утонул. По паспорту ей девятнадцать. Она может выжить.
Видите, она еще не совсем обессилела.
Ее руки, худые, как у ребенка, лежали на одеяле, пальцы крепко
вцепились в какую-то книгу. Скоби заметил на высохшем пальце обручальное
кольцо.
- Что это? - спросил он.
- Timbres [марки (франц.)], - ответил французский офицер и с горечью
добавил: - Когда началась эта проклятая война, она, верно, была еще
школьницей.
Скоби навсегда запомнил, как ее внесли в его жизнь - на носилках, с
закрытыми глазами, судорожно вцепившуюся в альбом для марок.


Вечером они снова собрались у окружного комиссара, но настроение у всех
было подавленное; даже Перро уже больше не пыжился.
- Ну вот, завтра я укачу, - сказал Дрюс. - Вы тоже, Скоби?