"Грэм Грин. Суть дела" - читать интересную книгу автора

украденным у хозяина, кровать из старых ящиков и лампа "молния". Ламповые
стекла часто бьются, и открытый огонек жадно кидается на разлитый керосин,
на фанерные переборки, вызывая бесчисленные пожары. Порою домовладелица
врывается в такой домик, ломает опасные перегородки, иногда она ворует у
своих квартирантов лампы, и слух о такой краже волнами расходится по всей
округе, молва превращает ее в эпидемию краж, достигает европейского
квартала и становится пищей для клубных сплетен: "Ни одной лампы не
убережешь, как тут ни бейся!"
- Ваша хозяйка жалуется: от вас одно беспокойство, - резко сказал
Скоби. - Слишком много жильцов, слишком много ламп.
- Нет, сэр. Я лампами не промышляю.
- А собой промышляете? Вы нехорошая девушка, да?
- Нет, сэр.
- Зачем вы сюда пришли? Почему не сходили к капралу Ламина в
Шарп-тауне?
- Он брат моей хозяйки, сэр.
- Вот как? Один отец, одна мать?
- Нет, сэр. Один отец.
Разговор был похож на церковный обряд, который ведут священник и
служка: Скоби безошибочно знал, что произойдет, когда один из его людей
начнет расследовать это дело. Домохозяйка заявит, что она потребовала от
квартирантки снести перегородки и, когда та не послушалась, взялась за
дело сама. Она будет утверждать, что никакого сундучка с посудой вообще не
было. Капрал это подтвердит. Выяснится, что он вовсе не брат хозяйки, а
какой-то дальний родственник - родство это окажется малопочтенным. Взятки,
которые тут для благовидности называют подарками, будут переходить из рук
в руки; буря попреков и негодования, звучавшая так неподдельно, скоро
стихнет; перегородки будут поставлены вновь; никто больше и словом не
обмолвится о сундучке, а несколько полицейских станут на один-два шиллинга
богаче. В первые годы Скоби с жаром принимался за такие дела; он всякий
раз чувствовал себя защитником невинных и обездоленных квартирантов от
богатых и злокозненных домовладельцев. Но скоро обнаружилось, что вина и
невиновность тут понятия столь же относительные, как и богатство.
Обиженный квартирант сам был капиталистом, зарабатывая пять шиллингов в
неделю на лачуге, в которой жил даром. Тогда Скоби попытался пресекать
такие дела в самом зародыше; он спорил с истицей, убеждая ее, что
следствие ни к чему не приведет и только отнимет много времени и денег;
иногда он просто отказывался его вести. В отместку в окна его машины
швыряли камни, прокалывали шины, а сам он заслужил прозвище "Плохой
человек", которое преследовало его всю долгую, невеселую поездку в глубь
страны, - и его это почему-то огорчало: там было так сыро и жарко, что он
все принимал близко к сердцу. Уже тогда ему хотелось завоевать любовь и
доверие здешних людей. В тот год он захворал черной лихорадкой и чуть было
совсем не ушел со службы по болезни.
Девушка терпеливо ждала, что он скажет; если нужно, терпения у них хоть
отбавляй, но вот когда им выгоднее проявить терпение, они не пытаются себя
сдерживать. Они могут битый день проторчать на дворе у кого-нибудь из
белых, выпрашивая то, чего тот не в силах им дать, но зато истошно
ругаются и дерутся в лавке, чтобы пролезть без очереди. Скоби подумал: ну
до чего же она красива! Странно было думать, что пятнадцать лет назад он