"Грэм Грин. Суть дела" - читать интересную книгу автора

"Дорогой папа! Прости, что я причиняю тебе столько неприятностей. Но,
кажется, другого выхода нет. Жаль, что я не в армии, тогда меня могли бы
убить. Только не вздумай платить деньги, которые я задолжал, - мерзавец
этого не заслужил! С тебя попробуют их получить. Иначе я не стал бы об
этом писать. Обидно, что я впутал тебя в эту историю, но теперь уж ничего
не поделаешь.
Твой любящий сын - Дикки".

Записка была похожа на письмо школьника, который просит прощения за
плохие отметки в четверти.
Скоби передал записку отцу Клэю.
- Вы не сможете убедить меня, отец, что он совершил непростительный
грех. Другое дело, если бы так поступили вы или я, - это был бы акт
отчаяния. Разумеется, мы были бы осуждены на вечные муки, ведь мы ведаем,
что творим, а он-то ведь ничего не понимал!
- Церковь учит...
- Даже церковь не может меня научить, что господь лишен жалости к
детям. Сержант, - оборвал разговор Скоби, - проследите, чтобы побыстрее
вырыли могилу, пока еще не припекает солнце. И поищите, нет ли
неоплаченных счетов. Мне очень хочется сказать кое-кому пару слов по этому
поводу - Он повернулся к окну, и его ослепил свет. Закрыв глаза рукой, он
произнес: - Только бы голова у меня не... - и вдруг задрожал от озноба. -
Видно, мне приступа не миновать. Если позволите, отец, Али поставит мне
раскладушку у вас в доме, и я попробую как следует пропотеть.
Он принял большую дозу хинина, разделся догола и накрылся одеялом. Пока
поднималось солнце, ему попеременно казалось, будто каменные стены
маленькой, похожей на келью комнатки то покрываются инеем от холода, то
накаляются добела от жары. Дверь оставалась открытой, и Али сидел на
ступеньке за порогом, строгая какую-то чурку. По временам он прогонял
жителей деревни, которые осмеливались нарушить эту больничную тишину.
Peine forte et dure [боль жестокая и злая (фр.) - название пытки,
применявшейся в Англии в средние века] тисками сжимала лоб Скоби, то и
дело ввергая его в забытье.
Но на этот раз он не видел приятных снов. Пембертон непонятно почему
отождествлялся с Луизой. Скоби снова и снова перечитывал письмо,
состоявшее из одних комбинаций двойки и двух нолей; подпись под письмом
была не то "Дикки", не то "Тикки"; он ощущал, что время мчится, а он
неподвижно лежит в постели, нужно куда-то спешить, кого-то спасать - не то
Луизу, не то Дикки или Тикки, но он прикован к кровати и тяжелый камень
лег ему на лоб, словно пресс-папье на кипу бумаг. Раз в дверях появился
сержант, но Али его прогнал, раз вошел на цыпочках отец Клэй и взял с
полки брошюру, а раз - но это, наверно, тоже был сон - в дверях показался
Юсеф.
Скоби проснулся в пять часов дня, чувствуя, что ему не жарко, он не
потеет, а только ослаб, и позвал Али.
- Мне снилось, что я вижу Юсефа.
- Юсеф ходил сюда к вам, хозяин.
- Скажи ему, чтобы он пришел сейчас же.
Тело ныло, точно от побоев; он повернулся лицом к каменной стене и тут