"Грэм Грин. Меня создала Англия" - читать интересную книгу автора

- Нет-нет, - ответил он и так стремительно обрушил на нее правду, что
она не могла устоять перед обаянием, которое ей было неприятно в нем. - Я
себя повысил в чине. Это галстук Харроу.


Компания поставила мне еще виски. Всем хотелось знать, как все
произошло. Несколько недель назад они едва разговаривали со мной, говорили
- мне еще повезло, что меня не выставили из клуба, раз я претендовал на
воинское звание, которого, кричали они, у меня не было. Тротуар под окнами
нещадно накалило солнце, в тени лежал нищий и облизывал свои руки; я до
сих пор не могу понять, зачем он лизал себе руки. Капитаны принесли виски,
майоры подсели ближе, полковники просили рассказывать не спеша. Генералов
с нами не было, они, наверное, спали в своих кабинетах, потому что время
близилось к полудню. Все успели забыть, что я никакой не капитан, все
почувствовали себя коммерсантами.
Рыбацкая лодчонка с желтым фонарем, укрепленным на высоте человеческого
роста, покачивается на зыбкой волне, и в бледном свете человек,
опустившись на колени, выбирает сети; вокруг него море, темнота, мы
проплываем, сверкая огнями, у нас играет граммофон.
Я рассказывал этим парням в клубе, как оказался на тротуаре, когда кули
бросил бомбу. Сломалась тележка посреди дороги, автомобиль министра
притормозил - и тут кули бросил свою бомбу, но я, если говорить честно,
этого не видел, я только услышал грохот на крыше и увидел, как задрожали
сетки на окне. Я нервничал: сколько виски они выставят? Очень это обидно -
смотреть, как другие играют в бридж, а перехватить денег не у кого. Тогда
я сказал, что меня контузило, и они заплатили за три виски, и составилась
партия, и я выигрывал уже два фунта с чем-то, но тут вошел майор Уилбер, а
уж он-то знал, что меня там и близко не было.
Запах виски из курительной комнаты, вкус соли на губах. Играет
граммофон, опять новые лица.
Пришлось отправиться в Аден.
Сдирая с кролика шкурку в зарослях дрока на пустыре, я на секунду
зажмурил глаза, нож сорвался и полоснул меня под левым глазом. Мне
прожужжали уши, что надо было резать от себя, как будто я не знал, и что
теперь я наверняка потеряю глаз. Я умирал от страха, и еще отец дома
болел, а потом пришла Кейт. Салатные стены спальни, надтреснутый
колокольчик звонит к чаю, я лежу с перевязанным лицом и слышу, как по
каменным ступеням спускаются ребята. Они шумят перед комнатой экономки,
берут яйцо со своим именем, написанным химическим карандашом на скорлупе,
колокольчик снова тарахтит, сейчас его зажмут рукой. И тишина, как на
небесах, и до прихода Кейт я лежу совсем один.
Человек бежал по крышам, и по нему стреляли с улиц и из окон. Он
прятался за трубами, скользил в лужах, оставшихся на плоских крышах после
дождя. Руки он держал на заду, потому что порвал штаны на этом месте,
дождь заливал ему лицо. Это был первый дождь, но я мог уверенно сказать,
что он зарядил на несколько недель, потому что и небо было такое, и
парило, и на тыльной стороне рук выступал пот.
- Кейт, - окликнул я - и вот она, я знал, что она придет, и мы сидим
одни в сарае.
За тридцать лет набралось о чем подумать: и что видел, и что слышал,