"Грэм Грин. Почетный консул" - читать интересную книгу автора

любопытством. Они, наверное, считали, что таков уж обычай у этих
иностранных докторов. И в нем сквозило не столько что-то не очень
мужественное, сколько явно чужеземное. Здесь мужчины предпочитали
беседовать, стоя на углу, сидя за чашкой кофе или высунувшись из окна. И,
беседуя, они все время трогали друг друга руками, либо чтобы подчеркнуть
свою мысль, либо просто из дружелюбия. На людях доктор Пларр не
дотрагивался ни до кого, только до своей книги. Это, как и его английский
паспорт, было признаком того, что он навсегда останется чужаком и никогда
здесь не приживется.
Он снова принялся читать: "Сама она работала в нерушимом молчании,
приемля тяжкий труд, как и непогоду, как закон природы".
В столице у доктора Сааведры был период, когда он пользовался успехом и
у публики, и у критики. Когда он почувствовал, что им пренебрегают
рецензенты и - что еще обиднее - хозяйки салонов и газетные репортеры, он
переехал на север, где его прадед был губернатором, а ему самому оказывали
почтение как знаменитому столичному романисту, хотя тут уж наверняка мало
кто читал его книги. Но, как ни странно, воображаемая география его
романов оставалась неизменной. Где бы он ни жил, свое вымышленное место
действия он еще в молодости выбрал раз и навсегда, проведя отпуск в одном
приморском городке на крайнем юге, возле Трелью. В жизни он никогда не
встречал такого Морено, но однажды в баре маленького отеля увидел
человека, который молча сидел, меланхолически глядя на свою выпивку, и тут
же вообразил себе очень ясно своего будущего героя.
Доктор Пларр все это узнал еще в столице, от старого друга и ревнивого
врага писателя; знание прошлого Сааведры ему пригодилось, когда он начал
лечить своего пациента от приступов болтливой депрессии. Во всех его
книгах снова и снова возникало одно и то же действующее лицо, биография
его несколько менялась, но волевое тоскливое молчание сопутствовало ему
всегда. Друг и враг, сопровождавший Сааведру в том знаменательном
путешествии на юг, в сердцах воскликнул: "А вы знаете, кто был тот
человек? Он был валлиец, валлиец. Где это слыхано: валлиец с machismo?! В
тех краях уйма валлийцев. Да и был он просто пьян. Напивался каждую
неделю, когда приезжал в город".
Паром двинулся к невидимому болотистому берегу, заросшему кустарником,
а позже тот же паром вернулся назад. Доктору Пларру было трудно вникать в
молчаливую душу Хулио Морено. Жена Морено в конце концов его бросила,
променяв на батрака с его плантации, который был молод, красив и
разговорчив, но в городе у моря, где ее любовник не мог получить работы,
ей жилось плохо. Скоро он стал напиваться в барах, без умолку болтать в
постели, и ее обуяла тоска по долгому молчанию и сухой, просоленной земле.
Тогда она вернулась к Морено, который, не говоря ни слова, предложил ей
место за столом, на котором стояла приготовленная им скудная еда, а потом
молча сел в свое кресло, подперев голову рукой, а она встала рядом, держа
бутыль с матэ. В книге после этого оставалось еще страниц сто, хотя
доктору Пларру казалось, что история на этом могла и закончиться. Однако
machismo Хулио Морено еще не нашел своего полного выражения, и, когда он
скупыми словами высказал жене свое намерение посетить город Трелью, доктор
уже заранее знал, что там произойдет. Хулио Морено встретит в городском
баре батрака, и между ними завяжется драка на ножах, где победителем,
конечно, будет более молодой. Разве жена не видела в глазах Морено, когда