"Грин Грэм. Конец одного романа" - читать интересную книгу автора

- Мои люди исключительно осторожны. Отчеты хотите раз в неделю или
общий, в самом конце?
- Раз в неделю. Конца может и не быть. Или выяснять нечего.
- Часто вы бывали у врача и ничего не находили? Если человек в нас
нуждается, мистер Бендрикс, это значит почти всегда, что материал есть.
Наверное, мне повезло с мистером Сэвиджем. В том письме говорилось, что
он - не такой противный, как другие сыщики, но меня просто передернуло от
его уверенности. В сущности, занятие это не такое уж приличное, здесь следят
за невинными, в чем любовники провинились? Они не совершили преступления,
они не знают за собой вины, они всегда готовы повторить: "Кому я врежу,
кроме себя?" - а любовь извиняет все, им так кажется, и мне так казалось в
те дни, когда я любил.
Дошли до платы, и мистер Сэвидж оказался на удивление скромным:
три гинеи в день и расходы, "с вашего разрешения, конечно". Он
объяснил:
"Знаете, лишний кофе, а иногда и поставить..." Я пошутил было, что не
люблю виски, но он шутки не заметил.
- Был случай,- сообщил он,- когда месячная слежка провалилась бы,
если бы наш человек не угостил кого надо. Конечно, виски - самое дешевое.
Еще он прибавил, что некоторые предпочитают ежедневный отчет, но я
сказал, что с меня хватит еженедельного.
Словом, все прошло хорошо - когда я вышел на Виго-стрит, я едва ли не
верил, что такие беседы рано или поздно бывают у всех.
Помню, мистер Сэвидж сказал: "Если будет что-нибудь важное, не сообщите
ли мне?" Сыщик, как писатель, должен собрать свой будничный материал прежде,
чем он найдет ключ. Но как трудно выбрать самое важное! Внешний мир давит
так, словно тебя пытают. Теперь, когда я записываю все, что со мною было, и
придумывать не должен, проблема - та же самая, только хуже: прибавилось
очень много фактов. Сумею ли я вычленить человека из нагромождения деталей
- газет, еды, машин в Баттерси, чаек, прилетающих с Темзы в поисках хлеба,
раннего лета в парке, где дети пускают лодочки? (Стояло последнее лето перед
войной, тогда каждое лето было ясным, погожим, черт их дери.) Интересно,
прикидывал я, если долго думать, можно ли догадаться, кто из тогдашних
гостей стал ее любовником? Мы впервые увидели друг друга на вечеринке в ее
доме, где пили плохой южноафриканский херес, ведь шла война в Испании.
Наверное, я заметил Сару потому, что она была счастлива,- в те годы
ощущение счастья потихоньку умирало. Счастливыми бывали пьяные, дети, больше
никто. Сара сразу понравилась мне, когда сказала, что прочла мои книги - и
все, больше про них не говорила; наконец во мне увидели человека, а не
писателя! Я и не думал в нее влюбляться - она была красива, а красивые
женщины, если они еще и умны, как-то принижают меня. Не знаю, есть ли в
психологии "комплекс короля Кофетуа", но меня не тянуло к женщинам, если я
не ощущал, что я выше их. Тогда, в первый раз, я заметил, что Сара красива и
счастлива, и еще - что она трогает собеседника рукой, словно он ей очень
дорог. Из всего, что она говорила, помню одну фразу: "Видно, вы многих не
любите". Наверное, я ругал писателей. Не помню.
Какое было лето!.. Месяца не назову, и не пытаюсь - чтобы это
вспомнить, надо пройти сквозь толщу боли, но я запомнил, как, перепив этого
хереса, я покинул жаркую, набитую комнату и вышел вместе с Генри. Солнце
светило прямо сверху, трава казалась белой. Дома вдалеке были как на старой