"Роберт Грэйвс. Я, Клавдий (Роман, #1) [И]" - читать интересную книгу автора

только он сложит с себя полномочия и сделается частным лицом, что защитит
его от преследования и изгнания, а быть может, и от худшей участи? А как
насчет родичей тех, кто был им убит или покрыт позором? Думаешь, они не
затаили в душе зла? Если он станет рядовым гражданином, ему придется
отказаться от личной охраны, не только от армий. Пусть он согласится
пробыть еще десять лет на своем посту, возможно, к концу этого времени
положение изменится к лучшему. И Август каждый раз уступал и продолжал
править. Он принимал привилегии монарха в рассрочку, сенат утверждал их на
пятилетний или десятилетний срок, чаще - на десять лет.
Бабка сурово посмотрела на Августа, когда он кончил читать.
- Ну как? - спросила она.
- Я согласен с Тиберием, - мягко сказал Август. - Молодой человек, должно
быть, болен. У него помутился разум от переутомления. Ты обратила внимание
на последний абзац, где он пишет о последствиях ранения в голову и о всех
этих видениях? Это ли не доказательство? Ему нужен отдых. Врожденное
благородство его души нарушено передрягами военной кампании. Эти
германские леса - неподходящее место для больного человека, не так ли,
Тиберий? Ничто так не действует на нервы, как вой волков - я уверен,
рыдания женщин, о которых он пишет, не что иное, как волчий вой. Не стоит
ли сейчас, после того как он задал германцам хорошую взбучку - они не
скоро ее забудут, - отозвать его в Рим? Мне будет приятно снова его
повидать. Да, разумеется, надо, чтобы он вернулся. Ты ведь будешь рада,
дражайшая Ливия, увидеть своего мальчика?
Бабка не ответила прямо. Она сказала, все еще хмурясь:
- А ты что думаешь, Тиберий?
Дядя был большим дипломатом, чем Август. Он лучше знал натуру своей
матери. Он ответил так:
- Похоже, что брат действительно нездоров, но даже болезнь не оправдывает
такое не подобающее сыну поведение и такое чудовищное безрассудство. Я
согласен с тем, что его надо отозвать, чтобы объяснить, сколь гнусно иметь
такие низкие мысли насчет своей преданной ему и неутомимой матери и сколь
возмутительно вверять их бумаге и посылать с гонцом через вражескую
страну. К тому же ссылка на Суллу прямо наивна. Как только Сулла отказался
от власти, сразу начались гражданские войны и его реформам пришел конец.
Так что Тиберий вышел сухим из воды, но гнев его против брата был вполне
искренний: разве тот не поставил его в поистине трудное положение?
Ливия задыхалась от ярости, ведь Август так легко пропустил мимо глаз
нанесенные ей оскорбления, да еще в присутствии ее сына. В равной мере
жестоко гневалась она на моего отца. Она знала, что, вернувшись, он скорее
всего попробует привести в исполнение свой план - заставить Августа
отказаться от власти. Она также увидела, что не сможет управлять через
Тиберия, даже если ей удастся добиться для него права наследования, пока
мой отец, пользующийся огромной популярностью в Риме, за спиной которого,
к тому же, были все западные полки, только и будет ждать случая
восстановить, пусть силой, народные свободы. А для нее верховная власть
значила теперь больше, чем жизнь или честь: слишком многим она ей
пожертвовала. Но Ливия умела скрывать свои чувства. Она сделала вид, будто
разделяет мнение Августа - мой отец просто болен, и сказала Тиберию, что
его приговор слишком суров. Однако она согласилась с тем, что отца надо
немедленно отозвать из армии. Ливия поблагодарила Августа за то, что он