"Роберт Грэйвс. Я, Клавдий (Роман, #1) [И]" - читать интересную книгу автора

которого вылупилась Елена, и двигаясь глава за главой, пока не дойду до
яблок, поданных на десерт на празднике в честь возвращения Улисса и его
победы над женихами жены. В тех местах, где Гомер непонятен или умалчивает
о чем-то, я бы обращался к более поздним поэтам или к более раннему
повествованию жреца Дареса, которое, хоть и полно поэтических вымыслов, на
мой взгляд, достовернее, чем рассказ Гомера, потому что Дарес лично
принимал участие в войне, сперва на стороне троянцев, затем - греков.
Я однажды видел странную картину на внутренней стороне крышки старого
кедрового сундука, привезенного, кажется, откуда-то из северной Сирии.
Надпись по-гречески гласила: "Отрава царит над миром". А лицо Отравы, хотя
и нарисованное за сто лет до рождения Ливии, было, бесспорно, ее лицом. В
этой связи я должен написать о Марцелле, сыне Октавии от прежнего брака.
Август, очень любивший Марцелла, усыновил его, задолго до положенного
возраста назначал на административные посты и женил на Юлии. По общему
мнению римлян, он намеревался сделать Марцелла своим преемником. Ливия не
возражала против усыновления, напротив - искренно приветствовала этот шаг,
дающий ей больше возможности завоевать любовь и доверие Марцелла. Ее
привязанность к юноше ни у кого не вызывала сомнений. Именно Ливия
посоветовала Августу назначать его раньше срока на высокие должности, и
Марцелл, который знал об этом, был весьма ей благодарен.
Некоторые проницательные люди думали, что Ливия покровительствует
Марцеллу, чтобы вызвать ревность Агриппы - второго после Августа человека
в Риме. Хотя и низкого происхождения, он был старинным другом Августа и
весьма удачливым военачальником и флотоводцем. До сих пор Ливия делала все
возможное, чтобы заручиться его дружбой и поддержкой. Агриппа был
честолюбив, но до известных пределов, он никогда не осмелился бы
соперничать с Августом, которым от души восхищался, и быть его доверенным
министром являлось для Агриппы венцом желаний. К тому же он никогда не
забывал о своем скромном происхождении, и. изображая перед ним
величественную патрицианку, Ливия оставалась хозяйкой положения. Его
значение для Ливии и Августа не ограничивалось только его службой,
преданностью и популярностью у народа и сената. Дело обстояло так:
согласно выдумке самой Ливии, считалось, будто Агриппа в интересах всей
нации следит за политическим курсом Августа. Во время знаменитых дебатов
между Августом и его двумя ближайшими друзьями Агриппой и Меценатом,
инсценированных в сенате после низвержения Антония, Агриппа действительно
делал вид, будто не советует Августу присваивать себе единоличную
верховную власть, но лишь для того, чтобы аргументы Мецената и
восторженные просьбы сенаторов взяли верх над его возражениями. Тогда
Агриппа заявил, что будет верно служить Августу до тех пор, пока его
владычество не перестанет приносить пользу Риму и не перейдет в деспотию.
С тех пор на него смотрели как на надежный оплот против тирании, и с чем
соглашался Агриппа, с тем соглашалась нация. Так что теперь те же
проницательные наблюдатели считали, что, разжигая зависть Агриппы к
Марцеллу, Ливия играет с огнем, и все происходящее вызывало в Риме
живейший интерес. Впрочем, возможно, привязанность Ливии к Марцеллу была
притворной, и на самом деле она хотела побудить Агриппу убрать Марцелла со
своего пути. Ходили слухи, будто один из приверженцев Агриппы и его родич
предложил, что он затеет ссору с Марцеллом и убьет его, но Агриппа, хотя и
был раздражен, как хотела того Ливия, оказался слишком благороден, чтобы