"Роберт Грэйвс. Я, Клавдий (Роман, #1) [И]" - читать интересную книгу автора

стать тираном и хочет вернуть народу старинные вольности, дед перешел на
его сторону и поселился в Риме с моей бабкой Ливией и дядей Тиберием,
которому было тогда два года. Он больше не участвовал в гражданских
войнах, довольствуясь исполнением обязанностей понтифика.
Бабка Ливия была одной из худших Клавдиев. Она вполне могла бы быть своей,
перевоплотившейся в нее, тезкой и родственницей, той Клавдией, сестрой
Клодия Красивого, которой было предъявлено обвинение в государственной
измене, потому что однажды, когда ее карету задержала уличная толпа, она
воскликнула: "Ах, если бы мой брат был жив! Он пустил бы в ход хлыст,
быстро бы всех разогнал". Когда один из защитников народа ("трибун"
по-латыни) подошел и сердито велел ей замолчать, напомнив, что ее брат
из-за своего богохульства потерял римский флот, - "Тем больше оснований
желать, чтобы он был жив, - отпарировала она. - Он потерял бы еще один, а
не то и, дай бог, два флота и немного уменьшил бы эту мерзкую толпу". И
затем добавила: "Я вижу, ты - трибун, и твоя личность, по закону,
неприкосновенна, но не забывай, что мы, Клавдии, не раз секли вас,
народных защитников, и будь проклята твоя неприкосновенность!" Так же
точно моя бабка Ливия отзывалась о римском народе в наши времена: "Чернь и
рабы! Республика всегда была вздором. Что нужно Риму, так это царь". Так,
во всяком случае, она говорила деду, доказывая ему, что Марк Антоний,
Август (вернее сказать, Октавиан) и Лепид (богатый, но вялый патриций),
управлявшие тогда римским государством, со временем поссорятся и, если он
правильно поведет игру, использует свое положение понтифика и свою
репутацию человека неподкупной честности, которой он славился у всех
фракций, он может стать царем. Дед сурово велел ей замолчать - еще один
совет в том же духе, и он с ней разведется (по старому обычаю муж мог
отослать жену обратно к родителям без публичных объяснений, вернув
принесенное ею приданое, но оставив себе детей). На это бабка ничего не
возразила, сделав вид, будто подчиняется ему, но с этого момента их любовь
умерла. Втайне от деда она тут же принялась обольщать Августа.
38 г. до н.э.
Это не составляло труда, так как Август был молод и легко поддавался
женским чарам, а Ливия тщательно изучила его вкусы; кроме того, по
всеобщему признанию, она была в то время одной из трех самых красивых
женщин Рима. Она выбрала Августа, сочтя, что он будет лучшим орудием для
достижения ее честолюбивых целей, чем Антоний, - Лепид вообще не шел в
счет, - и не остановится ни перед чем, как показали проскрипции за два
года до того, когда по личному приказу Августа две тысячи всадников и
триста сенаторов, принадлежавших к враждебной фракции, были поголовно
перебиты куда большим числом его сторонников. Увидев, что Август в ее
руках, Ливия убедила его убрать Скрибонию - женщину старше него, на
которой он женился из политических соображений, - сказав, будто ей
известно, что Скрибония изменяет ему с близким другом моего деда. Август с
готовностью поверил ей, не настаивая на подробных доказательствах. Он
развелся со Скрибонией, хотя она ни в чем не была повинна, в тот самый
день, когда та родила ему дочь Юлию, которую он отобрал у роженицы, прежде
чем она успела взглянуть на дитя, и отдал жене одного из своих
вольноотпущенников, чтобы та вскормила ее. Бабка, которой тогда было всего
семнадцать, на девять лет меньше, чем Августу, пошла к деду и сказала ему:
- Теперь разводись со мной. Я на пятом месяце беременности, и отец ребенка