"Джулия Грайс. Изумрудное пламя " - читать интересную книгу автора

- Это? Это, девочка моя, бизон. Мы увидим их вскоре во множестве. А это
вапити, или канадский олень. Они живут на скалах, и каждую осень окрестности
оглашаются их ревом: самцы выходят биться за гарем. Должен признаться,
жестокое зрелище. Иногда они дерутся до тех пор, пока один из соперников не
погибает. По-моему, это чересчур - погибать из-за самки, вам не кажется?
Он перелистал рисунки в альбоме, среди них были изображения медведей
гризли, волков, серых и рыжих лисиц, бобров и американских зайцев.
- Ваши рисунки, даже незаконченные наброски, изображают животных так,
будто у них есть чувство собственного достоинства, будто они принадлежат
избранному кругу, куда нет доступа случайным прохожим.
И снова Мэйс пристально взглянул ей в глаза:
- Так оно и есть, Эмеральда. Они живут в своем мире. И этот дикий
огромный мир их, а не наш. Любой, кто хоть немного знаком с прериями,
прекрасно это осознает.
На несколько секунд воцарилась тишина. Мэйс задумчиво смотрел вдаль,
мысленно он был далеко отсюда.
- Ну как, Эмеральда, - спросил он, собирая рисунки, - мы станем
друзьями? Мы должны подружиться, ведь нам идти бок о бок две тысячи миль.
"Друзьями..." Эмери вдруг вспомнила его восхищенный и откровенный
взгляд, словно он нарочно смущал ее, разглядывая полуобнаженное тело в реке,
но вторая часть фразы - "...две тысячи миль" - заинтриговала ее больше.
- Две тысячи миль, говорите?
- Прибавьте еще пару сотен. А если учесть, что придется кое-где идти в
обход, иногда взбираться на скалы, форсировать горные протоки, получится
вообще Бог знает какая цифра.
- Я даже представить себе не могу это расстояние. Человек на фоне этих
огромных пространств кажется маленьким и беспомощным, как песчинка.
Он встал и посмотрел на нее сверху вниз.
- Ты права. Когда мы придем на Запад и встанем под тамошним небом, со
звездами, такими большими, словно сковородки, которых миллионы, тогда ты
действительно поймешь, какой ничтожно малой величиной является человек.
- Мы? - спросила она, повинуясь какому-то безумному порыву. - Мы с вами
будем любоваться звездами?
- А почему бы и нет?
Мгновение он смотрел на нее с едва заметной насмешкой и до того, как
она успела отвернуться от него, заключил ее в объятия.
Рот его оказался мягким, подвижным, ищущим и требовательным. Дома, в
Батон-Руже, некоторые плантаторские сынки украдкой целовали ее, и, надо
сказать, она не очень-то сопротивлялась. Но никто еще не целовал ее так, как
он. В этом поцелуе было нечто, что передавалось от него к ней, заставляло
дрожать каждую клеточку ее тела.
Она готова была оставаться в его объятиях весь день и всю ночь, вечно.
- Пожалуйста, не надо, - наконец прошептала она, испугавшись незнакомых
чувств, и оттолкнула его от себя.
- Что с тобой, малышка? Тебя никто не целовал раньше?
Голос его звучал мягко и участливо.
- Конечно, целовали! Я... Ну...
Она чувствовала смущение и неуверенность, сердце продолжало стучать как
бешеное, ноги подкашивались от слабости.
Мэйс легонько похлопал ее пониже спины.