"Гюнтер Грасс. Жестяной барабан (книги 1, 2, 3)" - читать интересную книгу автора

других утратила блеск набивной картофельной краски, а освободившееся таким
образом место занимала свежевыстиранная. Во славу Иисуса, о котором у бабки
были вполне четкие представления, воскресным утром для похода в церковь в
Рамкау бабка обновляла измененную последовательность юбок. А где же бабка
носила стираную юбку? Она была женщина не только опрятная, она была женщина
тщеславная, а потому и выставляла лучшую юбку на показ, да еще по солнышку,
да при хорошей погоде! Но у костерка, где пеклась картошка, бабка моя сидела
после обеда в понедельник. Воскресная юбка в понедельник стала ей на один
слой ближе, а та, что в воскресенье согревалась теплом ее кожи, в
понедельник с самым понедельничным видом тускло облекала ее бедра. Бабка
насвистывала, не имея в виду какую-нибудь песню, и одновременно выгребала из
золы ореховой хворостиной первую испекшуюся картофелину. Картофелину бабка
положила подальше, возле тлеющей ботвы, чтобы ветер мог овеять и остудить
ее. Затем острый сук наколол подгорелый, с лопнувшей корочкой клубень и
поднес его ко рту, и рот теперь перестал свистеть, а вместо того начал
сдувать золу и землю с зажатой между пересохшими, треснувшими губами кожуры,
при этом бабушка прикрыла глаза. Потом же, решив, что сдула сколько надо,
она открыла сперва один, потом другой глаз, куснула хотя и редкими, но в
остальном безупречными резцами, снова раздвинула зубы, держа половинку
слишком горячей картофелины, мучнистой и курящейся паром, в распахнутом рту
и глядя округленными глазами поверх раздутых, выдыхающих дым и окружающий
воздух ноздрей, на поле до близкого горизонта с рассекающими его
телеграфными столбами и на верхнюю треть трубы кирпичного завода. Между
телеграфных столбов что-то двигалось. Бабушка закрыла рот, поджала губы,
прищурила глаза и пожевала картофелину. Что-то двигалось между телеграфных
столбов. Что-то там прыгало.
Трое мужчин скакали между телеграфных столбов, трое летели к трубе,
потом обежали ее спереди, а один, с виду короткий и широкий, повернул,
разбежался по новой и перемахнул через штабеля кирпичей, а двое других,
тощие и длинные, не без труда, но тоже перемахнули через кирпичи и опять
припустили между столбов, а широкий и короткий петлял, как заяц, и явно
спешил больше, чем тощие и длинные, чем те прыгуны, а тем двум пришлось
снова броситься к трубе, потому что короткий уже перемахнул через нее, когда
те на расстоянии в два прыжка от него еще только разбегались и вдруг
исчезли, махнув рукой, так это все выглядело со стороны, да и короткий на
середине прыжка рухнул с трубы за горизонт. Там они все и остались, сделали
перерыв, или, может быть, переоделись, или начали ровнять свежие кирпичи,
получая за это жалованье. Когда же моя бабка, решив воспользоваться
перерывом, хотела наколоть вторую картофелину, она промахнулась. Потому как
тот, что вроде был широкий и короткий, перелез в том же обличье через
горизонт, будто через обычный забор, будто оставив обоих преследователей по
ту сторону забора, между кирпичей, либо на шоссе на Брентау, но все равно он
очень спешил, хотел обогнать телеграфные столбы, совершал длинные,
замедленные прыжки через поле, так что от его ног во все стороны разлетались
комья грязи, а сам он выпрыгивал прочь из этой грязи, и как размашисто он
прыгал, так же упорно лез он и по глине. Иногда он, казалось, прилипает
ногами, потом зависает в воздухе ровно настолько, чтобы хватило времени ему,
короткому и широкому, утереть лоб, прежде чем снова упереться опорной ногой
в то свежевспаханное поле, которое всеми своими бороздами вместе с пятью
моргенами под картофель сбегало в овраг. И он добрался до оврага, короткий и