"Гюнтер Грасс. Жестяной барабан (книги 1, 2, 3)" - читать интересную книгу автора

стенами моего специализированного лечебного учреждения, всем вам, даже и не
подозревающим о моих запасах писчей бумаги, представить бабку Оскара с
материнской стороны.
Моя бабка Анна Бронски сидела на исходе октябрьского дня в своих юбках
на краю картофельного поля. До обеда можно было наблюдать, как бабка умело
сгребает вялую ботву в аккуратные бурты, к обеду она съела подслащенный
сиропом кусок хлеба с жиром, затем последний раз промотыжила поле и,
наконец, осела в своих юбках между двух почти доверху наполненных корзин.
Рядом с подметками ее сапог, что стояли торчком, устремясь носками друг к
другу, тлел костерок из ботвы, порой астматически оживая и старательно
рассылая дым понизу над едва заметным уклоном земной коры. Год на дворе был
девяносто девятый, а сидела бабка в самом сердце Кашубской земли, неподалеку
от Биссау, до еще того ближе к кирпичному заводу перед Рамкау, за Фиреком,
где шоссе между Диршау и Картхаусом вело на Брентау; сидела спиной к черному
лесу Гольдкруг и обугленной на конце ореховой хворостиной заталкивала
картофелины под горячую золу.
Если я только что с особым нажимом помянул юбки моей бабушки, если я,
будем надеяться, вполне отчетливо сказал: "Она сидела в своих юбках", да и
главу назвал "Просторная юбка", значит, мне известно, чем я обязан этой
части одежды. Бабка моя носила не одну юбку, а целых четыре, одну поверх
другой. Причем она не то чтобы носила одну верхнюю и три нижних юбки, нет,
она носила четыре так называемых верхних, каждая юбка несла на себе
следующую, сама же бабка носила юбки по определенной системе, согласно
которой их последовательность изо дня в день менялась. То, что вчера
помещалось на самом верху, сегодня занимало место непосредственно под этим
верхом, вторая юбка оказывалась третьей, то, что вчера было третьей юбкой,
сегодня прилегало непосредственно к телу, а юбка, вчера самая близкая к
телу, сегодня выставляла на свет свой узор, вернее, отсутствие такового: все
юбки моей бабушки Анны Бронски предпочитали один и тот же картофельный цвет,
не иначе этот цвет был ей к лицу. Помимо такого отношения к цвету юбки моей
бабушки отличал непомерный расход ткани. Они с размахом круглились, они
топорщились, когда задувал ветер, сникали, когда ветер отступал, трепетали,
когда он уносился прочь, и все четыре летели перед моей бабкой, когда ветер
дул ей в спину. А усевшись, она группировала все четыре вокруг себя. Помимо
четырех постоянно раздутых, обвисших, падающих складками либо пустых,
стоящих колом возле ее кровати, бабка имела еще и пятую юбку. Эта пятая
решительно ничем не отличалась от прочих четырех картофельного цвета. К тому
же пятой юбкой не всегда была одна и та же пятая юбка. Подобно своим
собратьям - ибо юбки наделены мужским характером, - она тоже подвергалась
замене, входила в число четырех надеванных и, подобно всем остальным, когда
наставал ее черед, то есть каждую пятую пятницу, шла прямиком в корыто, по
субботам висела на веревке за кухонным окном, а потом ложилась на гладильную
доску. Когда моя бабка после такой приборочно-пирогово-стирально-гладильной
субботы, после дойки и кормления коровы целиком погружалась в лохань,
сообщала что-то мыльному раствору, потом давала воде снова опасть, чтобы в
цветастой простыне сесть на край постели, перед ней на полу пластались
четыре надеванные юбки и одна свежевыстиранная. Бабка подпирала указательным
пальцем правой руки нижнее веко правого глаза, ничьих советов не слушала,
даже своего брата Винцента и то нет, а потому быстро принимала решение. Стоя
босиком, она пальцами ноги отталкивала в сторону ту юбку, которая больше