"Гюнтер Грасс. Жестяной барабан (книги 1, 2, 3)" - читать интересную книгу автора

семьдесят два, не стать так называемым взрослым и не угодить в руки
человека, который, бреясь перед зеркалом, сам себя называет моим отцом,
чтобы не взваливать на себя обязательства перед лавкой, которая по желанию
Мацерата в качестве лавки колониальных товаров должна была означать для
Оскара, когда тому минет двадцать один год, мир взрослых. Чтобы не пришлось
мне щелкать кассовым аппаратом, я уцепился за барабан и с третьего дня
рождения не вырос ни на один дюйм, остался трехлетним, но по меньшей мере
трех пядей во лбу, которого все взрослые превзошли ростом, который всех
взрослых превзошел умом, который не хотел сравнивать свою тень с их тенями,
который завершил свое развитие, как внутреннее, так и внешнее, тогда как
взрослые и в глубокой старости продолжают лепетать о развитии, который без
усилий постигал то, что другим давалось с превеликим трудом, а порой и через
мучения, у которого не было надобности каждый год носить штаны и ботинки все
больших размеров с единственной целью подтвердить процесс роста. Но при
этом - тут даже сам Оскар не может отрицать процесса развития - у него
все-таки росло не все, и не всегда мне на пользу, росло, достигло в конце
концов мессианских размеров; только кто из взрослых в мое время
присматривался, кто прислушивался к неизменно трехлетнему барабанщику
Оскару?


Стекло, стакан, стопарик

Если я только что дал описание снимка, где во весь рост представлен
Оскар, его барабан и барабанные палочки, и попутно открыл вам, какие давно
вызревшие решения окончательно покуда его фотографировали принял Оскар,
созерцая праздничное застолье вокруг пирога с тремя свечками, я считаю своим
долгом, когда альбом уже безмолвно лежит возле меня в закрытом виде,
упомянуть о тех обстоятельствах, которые хоть и не объясняют мое
затянувшееся трехлетие, однако же - спровоцированные мной - имели место.
Мне с первой минуты было ясно: взрослые не поймут тебя, если ты не
будешь расти так, чтобы они это могли видеть, припишут тебе задержку в
развитии и начнут таскать тебя и свои деньги от одного врача к другому в
поисках если и не твоего выздоровления, то по крайней мере объяснения твоей
болезни. Стало быть, чтобы свести консультации к терпимому минимуму, от меня
требовалось, прежде чем врач даст какое-то объяснение, подыскать со своей
стороны уважительную причину для задержки роста.
Солнечный сентябрьский день, мой третий день рождения. Нежные
стеклянные пузыри позднего лета, даже смех Гретхен Шефлер звучит не так
резко. Матушка за фортепиано наигрывает из "Цыганского барона", позади
стула-вертушки, за спиной у матушки, стоит Ян, касаясь ее плеча и якобы
изучая ноты. Мацерат уже собирает ужин на кухне. Бабушка Анна с Хедвиг
Бронски и Александром Шефлером плотней придвигаются к зеленщику Греффу, ибо
тот знает много историй, скаутских историй, по ходу которых неизменно
проявляются верность и сила духа; прибавьте к этому напольные часы, которые
не пренебрегают ни единой четвертью часа в тончайшей вязи сентябрьского дня.
А поскольку все, подобно часам, были заняты делом и от венгерской земли, где
подвизался цыганский барон, через шагающих по греффовским Вогезам скаутов
протянулась незримая линия мимо Мацератовой кухни, где на сковороде
устрашающе шипели кашубские лисички с яйцом и шпиком, по коридору к лавке, я