"Гюнтер Грасс. Траектория краба " - читать интересную книгу автора

ответы.
Будучи на четыре года старше Маринеско и на четырнадцать лет моложе
Густлоффа, сын раввина Давид Франкфуртер родился в 1909 году в словенском
городе Дарувар. В семье говорили на иврите и на немецком, в школе Давид
научился говорить и писать по-сербски, однако испытал на себе повседневную
ненависть к евреям. Здесь можно только предположить, что он вряд ли сумел
справиться с этим обстоятельством: хлипкое телосложение не позволяло ему
дать физический отпор, а ловкое приспособленчество было противно его натуре.
Вильгельма Густлоффа объединяло с Давидом Франкфуртером лишь следующее:
если первый имел слабые легкие, то второй с детства страдал хроническим
воспалением костного мозга. Однако Густлофф сумел избавиться в Давосе от
своего недуга и стал позднее вполне здоровым партийным активистом, а вот что
касается больного Давида, то ему врачи помочь не сумели: пять проведенных
операций оказались безуспешными, сам случай объявлен безнадежным.
Вероятно, заболевание началось еще во время учебы Давида на медицинском
факультете; семья решила, что учеба должна проходить в Германии, поскольку
там учился отец, а еще ранее его отец. Есть сведения, что из-за своей
болезненности и трудностей с концентрацией внимания Давид провалил экзамены
после пятого семестра, как и последующие экзамены. Впрочем, судя по
информации в Сети, партийный пропагандист Диверге в отличие от другого, уже
процитированного автора Эмиля Людвига (его Диверге всегда упоминал в
сочетании псевдонима с настоящей еврейской фамилией - Людвиг-Кон),
утверждал: Еврей Франкфуртер характеризовался не только слабостью здоровья,
но и тем, что клянчил деньги у отца-раввина, лентяйничал, прогуливал
занятия, был щеголем и к тому же заядлым курильщиком.
Но вот наступил год прихода нацистов к власти с его треклятой
знаменательной датой, недавно отмечавшейся в Сети. Заядлому курильщику
Давиду довелось стать во Франкфурте-на-Майне свидетелем того, что напрямую
касалось его и других студентов. Он видел, как сжигались книги еврейских
авторов. Над столом в его учебной лаборатории вдруг появилась звезда Давида.
Он физически чувствовал адресованную ему ненависть. Его, как и других
студентов-евреев, громогласно поносили те, кто причислял себя к арийской
расе. С этим он смириться не мог. Это было просто невыносимо. Он бежал в
Швейцарию, продолжил учебу в казавшемся безопасным Берне, где снова
проваливал один экзамен за другим. Однако родителям он продолжал отправлять
вполне оптимистичные, а то и веселые весточки, чтобы успокоить отца, не
перестававшего высылать деньги. Учебу он прервал лишь год спустя, когда
умерла мать. Возможно, в поисках поддержки у родни он рискнул еще раз
съездить в Германию, где ему пришлось увидеть, как его дядю, который был,
как и отец, раввином, таскал за рыжую бороду молодой человек, приговаривая:
"У-у-у, жидовская морда!"
Примерно так описана эта сцена в литературно-документальной книге Эмиля
Людвига "Убийство в Давосе", выпущенной этим популярным писателем в 1936
году в амстердамском эмигрантском издательстве "Кверидо". "Соратничество
Шверин" опротестовывало на своем сервере данное описание, ссылаясь
опять-таки на партийного пропагандиста Диверге, поскольку тот приводил в
своем памфлете выдержки из протокола берлинского полицейского, который в
свое время допрашивал раввина д-ра Соломона Франкфуртера: "Не соответствует
действительности утверждение, будто молодой человек подросткового возраста
таскал меня за бороду (имеющую, кстати, не рыжий, а черный цвет),