"Гюнтер Грасс. Траектория краба " - читать интересную книгу автора

окрестили, все равно бы утоп. Хотела бы я знать, о чем думал тот русский,
который приказал пустить три торпеды прямехонько на нас..."
Она ворчит до сих пор, будто не утекло с того времени столько воды.
Тягучий диалект, фразы будто расплющены стиральным валиком. Картошку
называет бульбой, творог - сыром, а треску под горчичным соусом - вахней.
Родители матери Август и Эрна Покрифке были родом из Кошнадерской земли, а
потому прозывались кошнаверами. Сама же она выросла в Лангфуре. Это еще не
Данциг, а его вытянувшееся в длину и уходящее в поля предместье, одна из
улиц которого была Эльзенштрассе; Лангфур для девочки Урсулы, по прозвищу
Тулла, был столь велик, что в рассказах матери "о старых временах" хоть и
упоминались нередко купания на ближайшем морском пляже и катания на санках в
лесу за южной окраиной предместья, однако гораздо чаще мать увлекала
слушателей во двор доходного дома на Эльзенштрассе 19, а оттуда мимо
собачьей будки с сидящим на цепи Харрасом в столярную мастерскую, шумовой
фон которой определялся визгом дисковой и ленточной пилы, шорохом
строгального станка и гудом шлифовальной машины. "Совсем еще девчонкой была,
но уж когда клей варили, мне приходилось его в котле размешивать". Из-за
чего, как гласят семейные предания, где бы Тулла ни стояла, ни лежала, ни
бегала или ни пряталась в укромном уголке, всюду сопровождал ее легендарный
дух столярного клея.
Словом, неудивительно, что, попав после войны в Шверин, мать обучилась
в тамошнем Шельфштадте столярному делу. Будучи "переселенкой", как это
называлось в Восточной Германии, она сразу получила место ученицы у
считавшегося старожилом мастера, имевшего сарай с четырьмя строгальными
станками и постоянно булькающим котлом для столярного клея. Отсюда было
рукой подать до Лемштрассе, где нам с матерью выделили хибарку, крытую
толем. Если бы после той катастрофы нас высадили на берег не в Кольберге,
тем более если бы миноносец "Лёве" доставил бы нас до Травемюнде или до
Киля, то на Западе мать попала бы под категорию "восточных беженцев" и ее
тоже определили бы ученицей в столярку. Таким образом, я говорю о
случайности, мать же с первых дней нашей эвакуации в назначенное место
твердит о том, что таков был перст судьбы.


* * *

"А когда у того русского, что был капитаном подводной лодки, день
рождения-то? Ты ведь дотошный, всегда все знаешь."
Нет, в отличие от Вильгельма Густлоффа, сведений на этот счет в Сети
обнаружить не удалось. Нашелся только год рождения да еще некоторые факты и
домыслы, которые в журналистских расследованиях используются в качестве так
называемого фонового материала.
Александр Маринеско родился в 1913 году на Черном море, в портовом
городе Одессе, которая, если верить черно-белым кадрам фильма "Броненосец
'Потемкин'", отличалась своей красотой. Мать его была родом с Украины. Отец
был румыном, в первом паспорте он еще значился как Маринеску, но потом был
смертный приговор военного суда за мятеж и чудесное спасение бегством в
последнюю минуту.
Его сын Александр вырос в припортовом квартале. Одессу населяли
русские, украинцы и румыны, греки и болгары, турки и армяне, цыгане и евреи,