"Гюнтер Грасс. Жестяной барабан. Книга 1" - читать интересную книгу автора

выписанные мастерской рукой, уже через короткое время - на фоне сексуальной
революции и молодежного движения на Западе, а также рядом с сочинениями
многих других европейских и американских авторов - оказались скорее
наивно-лукавыми и уж ни в коем случае не имеющими отношения к порнографии.
Они просто были частью изображаемого им мира, изо бражаемого
абсурдистски и гротескно.
Что же касается его "аморализма", то любому, кто внимательно прочтет
его произведения, станет ясно, что Грасс выступает не против морали, а
против ее выхоло щенного, лживого, застывшего образа, укоренившегося в
обыденном сознании.
Заметим попутно, что многое из того, за что лицемеры и бездари
обрушивались на Гюнтера Грасса, как раз и явилось причиной, что "Жестяной
барабан" нельзя было издать у нас. Впрочем, главньм препятствием были не
только +onpmncp`thweqjhe мерзости", но прежде всего полное отсутствие
пиетета по отношению к стране "реального социализма", представавшего у
Грасса в неизменно пародийно-фарсовом виде.
В "Жестяном барабане" все было ново - и фигура рас сказчика, и
гротескный взгляд на Германию XX века. И все же этот роман, прочно связанный
с традицией прежде всего плутовского романа; недаром Грасс, говоря о своих
предшественниках, всегда упоминает крупнейшего писателя XVII века
Гриммельсхаузена с его "Симплициссимусом". Учителей и эстетических
наставников у Грасса было немало - например, одну из своих повестей он
назвал "Мой учитель Деблин", подчеркивая роль автора знаменитого романа
"Берлин, Александерплац" (1929) в становлении собственных эстетических
взглядов. Грасса не привлекает масштабное изображение больших событий. Для
него важнее внимание к камерной сцене и выразительной детали. Даже трагедия
войны предстает порой в фарсовом исполнении, что отнюдь не свидетельствует
ни о бесчувственности, ни о цинизме автора. При всем абсурдизме эпизодов
войны, они по- настоящему трагичны, выдают глубокую боль художника и
органически присущее ему чувство ответственности за преступления немцев.
Но более всего поразил "Жестяной барабан" совершенно непривычной,
гениально придуманной фигурой героя - юного Оскара Мацерата, который
родился на свет уже с невыносимым отвращением к окружающему миру и с
решением никак и никогда не участвовать в делах и делишках этого мира. В три
года он перестает расти в знак протеста против неаппетитной жизни взрослых.
И только подаренный матерью дешевенький детский барабан примиряет его с
жизнью, позволяя найти в барабанной дроби свое призвание, прибежище, свой
особый, не соприкасающийся со взрослыми мир. Яростный поклонник барабанной
дроби не расстается с игрушкой никогда, выстукивает палочками все, что видит
и слышит вокруг. Иными словами, он выражает свое миросозерцание не в слове,
не в поэзии или живописи, а в форме непрерывного постукивания палочками по
гладкой поверхности этого ударного инструмента. История Германии XX века как
соло на барабане и герой, наблюдающий мир со своеобразной дистанции, снизу,
"из-под трибун", - вряд ли кто оспорит оригинальность и эстетическую
новизну подобной художественной идеи.
Оскар с его сугубо негативным отношением к миру взрослых (ведь они
лгут, распутничают, затевают войны, убивают себе подобных) отвечает на зло,
творимое ими, "мания разрушения". На жестокость абсурдного мира он отве чает
абсурдной жестокостью, на аморализм окружающих - отрицанием любых табу,
низвержением любых авторитетов. Его "тотальный инфантилизм" - маска,