"Даниил Гранин. Дождь в чужом городе (Авт.сб. "Наш комбат")" - читать интересную книгу автора

повесил трубку.
Отчаянный ее голос продолжал звучать в его ушах.
Перед отъездом он купил духи за шесть рублей и коробку конфет. Пришлось
сказать дома, что это просили девушки из энерголаборатории. Он иногда
прихватывал в командировку кое-какие мелочи, потому что волей-неволей надо
чем-то одалживаться у лаборанток.
Жена ничего не ответила, усмехнулась грустновато. Чижегов вспомнил, что
с некоторых пор она перестала расспрашивать его про Лыково и больше не
просила взять с собой ребят. Усмешка ее была слишком заметна, и он знал,
что она знает, что он обратил внимание на эту усмешку, так что промолчать
было нельзя. С привычной заботливостью она укладывала в чемодан носки,
белье, но ему казалось, что делает она это еще старательней, чем обычно,
как бы с укором. Руки ее, гибкие, туго обтянутые кожей, совсем молодые
руки, были красивы, давно он не замечал, какие они красивые. Чтобы как-то
ответить, он сказал, что нынче собирается провести испытание, есть у него
одна мыслишка, потребуется помощь Аристархова и Анны Петровны, и если
получится... Слушая себя, он мельком удивился, как правдиво у него
выходит, даже с упреком, и все более заводился, выкладывая вслух свои
мысли. Похоже было, что он убедил Валю. От ее поцелуя ему стало не по
себе. Никогда раньше эти две женщины не существовали для него
одновременно, никогда он не сравнивал их и не выбирал между ними, да и
сейчас он не то чтобы выбирал, он впервые обнаружил, что у него есть и та,
и другая и что он должен обманывать, врать, и никак не мог понять почему,
что заставляет его... Почему, кроме жены, с которой ему так хорошо и
спокойно и которая красива и дороже ему всех остальных, почему появилась в
его жизни другая женщина, и появилась не мимоходом, не так, как бывало
раньше... Зачем она так нужна ему и что же было вместо нее, когда ее не
было?
Тут заключалось много непонятного, но, вместо того чтобы разобраться в
этом, он в поезде опять вернулся к своему разговору с женой и обнаружил,
что идея его была не отговоркой, действительно можно что-то сделать с
регуляторами. Та смутная, неоформленная мысль, что тлела у него с прошлой
поездки, разгорелась теперь: медное шоссе, контакты, и за ними он
явственно видел тоненькую струйку тока, как след, она так и представлялась
ему водяной перевитой струйкой, утекающей помимо фильтров сквозь какую-то
дырку; где эта дырка, то есть утечка, он догадывался, хотя определенно не
знал, но иначе быть не могло, он ощутил это с полной определенностью.
Больше всего он боялся, что виновато тут статическое электричество, штука
неуловимая, которую он скорее чувствовал, чем понимал, и знать не знал,
как за нее ухватиться.


В лесу у них была недалеко от просеки со столбом "234" старая, заросшая
кустами бомбовая воронка. Там они встречались, если дочка была дома.
На этот раз он позвонил ей сразу. Автоматов в Лыкове не было, говорил
он с завода, в цеховой конторе толпился народ, но, к счастью, Кира сама
взяла трубку. Голос ее был ровный, спокойный, пожалуй, слишком спокойный.
Чижегов сперва обиделся, однако тут же вспомнил последний их разговор, ее
плач и понял, что она все еще не может ему простить.
Он сделал вид, что ничего не заметил. Странное дело, ожидая ее в лесу,