"Даниил Гранин. Запретная глава (Авт.сб. "Наш комбат")" - читать интересную книгу автора

электростанций, главные инженеры. Рядом, в Смольнинском райисполкоме,
творилось то же самое. Город затих. Снова - в который раз - навалилась
беда; одна не угасла, другая разгорелась. Чего только не натерпелся этот
великий город и до войны, и в войну, и после; кара за карой, ни одна
горькая чаша не миновала его. Все согнуть старались, в провинцию вогнать,
под общий манер обрядить.
Косыгин был коренной питерец. Не помню уж, по какому поводу, а может, и
без повода, он рассказал, что учился в Петровском реальном училище, там,
где теперь Нахимовское училище, там, где высоко, в нише здания, стоит
черный бюст Петра Великого. В прошлом году, будучи в Ленинграде, он заехал
в училище, просто так, взглянуть на классы своего детства.
- ...Представляете, в спальне двухэтажные кровати стоят! - сердито
недоумевал он. - Будто места мало. В столовой ложки алюминиевые,
перекрученные. Что мы, не можем будущих офицеров обеспечить?..
Главная досада была на то, что неприглядней стало, чем в его школьные
годы.
Опасно возвращаться в места своего детства: большей частью там
поселяются разочарования. И все же детство надо иногда навещать, нельзя,
чтобы оно зарастало, заглохло. Мне нравилось, что он любил свое детство и
бывал там. Директор Эрмитажа Борис Борисович Пиотровский рассказал, как
однажды Косыгин приехал к ним в музей и попросил провести его по старой
экспозиции, по тем залам, по которым водили до революции. Разыскали
сотрудника, знающего границы старого Эрмитажа. Косыгин признался, что ему
хочется осмотреть то, что когда-то показывал ему его дед. И долго ходил из
зала в зал, останавливался, узнавал, удивлялся детской своей памяти. За
время своего директорства Пиотровский не помнил, чтобы кто-то из высшего
начальства сам по себе, без делегации, посетил Эрмитаж, захотел бы
полюбоваться его сокровищами. Косыгин был первый. Тогдашний секретарь
Ленинградского обкома и тот за все годы не нашел времени походить по
Эрмитажу.
В чем состояла сложность работы в блокадном городе? - вот что мне
захотелось узнать. Всегда ищешь конфликты, столкновения характеров,
взглядов, трудно решаемые проблемы. Друзья друзьями, но ведь приходилось
добиваться, заставлять разворачиваться того же Кузнецова и Попкова,
обеспечивать Дорогу жизни. Да и с А.А.Ждановым было непросто. Тем более
что ни в город, ни на фронт в передовые части Жданов не выезжал,
обстановку на местах знал плохо. На это жаловались многие блокадники. К
чему же сводились разногласия? То, что они были, - известно. Не случайно в
своем рассказе Косыгин ни разу не помянул Жданова, ни по какому поводу.
- Разногласия? - Косыгин посмотрел поверх меня вдаль, морщины медленно
соединялись в невеселую улыбочку. - Никаких разногласий быть не могло...
Не могло, - повторил он, настаивая. - Вот Хрулев, генерал армии, тот
помогал всячески.
Перевел на Хрулева, потом перешел на ленинградских милиционеров,
которые, помирая с голоду, продолжали нести службу. Пришлось настоять,
чтобы Берия прислал с Большой земли свежие милицейские подразделения. Они
крепко помогли тогда.
- Берия не хотел... Отношения Сталина и Жданова к тому времени стали
неважными, - как бы невзначай бросил он. - Это Берия постарался...
Разговор коснулся продовольственных поставок, что шли через Микояна. И