"Даниил Гранин. Запретная глава (Авт.сб. "Наш комбат")" - читать интересную книгу автора

Даниил Гранин.

Запретная глава


-----------------------------------------------------------------------
Авт.сб. "Наш комбат". М., "Правда", 1989.
OCR spellcheck by HarryFan, 6 December 2001
-----------------------------------------------------------------------



Случилось это в 1978 году. Мы с Алесем Адамовичем работали над второй
частью "Блокадной книги". Не помню уж, через кого вышли мы на Б-ва.
Блокадники, которых мы записывали, передавали нас друг другу. О Б-ве мы
были наслышаны от многих и давно добирались до него, однако получилось это
не сразу, он жил в Москве, был человек занятой: первый зам союзного
министра. Во время блокады Б-ов работал помощником Алексея Николаевича
Косыгина, направленного представителем Государственного Комитета Обороны в
Ленинград. Услышать Б-ва нам было важно, чтобы обозреть блокадное время
как бы с иной стороны - государственных усилий по снабжению осажденного
города, по эвакуации населения и ценностей. До этого нас занимали частные
судьбы, бытовые истории, но мы чувствовали, что читателю надо приподняться
и окинуть разом всю картину, увидеть то, о чем не знал никто из
блокадников, замерзавших в своих ледяных норах.
Б-ов отнекивался, как мог, наконец сдался и щедро потратил на нас
несколько вечеров. С трогательной добросовестностью уточнял каждую цифру,
факт, а когда речь заходила о самом Косыгине, щепетильно проверял по
каким-то источникам даты, маршруты поездок, названия предприятий.
Чувствовались глубочайшее почтение к Косыгину и школа. Но эта же школа
исключала проявление всякого живого чувства. Требовался точный доклад,
отчет, пояснительная записка. При чем тут личные переживания? Эмоции
мешали. И никаких самостоятельных рассуждений, впечатлений, догадок.
Добиться от. Б-ва рассказа о том, как он прожил в блокадном городе семь
отчаянных месяцев среди обстрелов, пожаров, трупов, нам не удалось. Он
выступал лишь как функция, как помощник Косыгина, не более того. Не считал
возможным фигурировать отдельно, сам по себе. Он помощник Косыгина, все
они были помощниками Косыгина. Ну, а сам Косыгин? Сам-то как, -
волновался, боялся, страдал? Что для него значила блокада? Ведь жизнь его
ленинградская, казарменная, проходила на ваших глазах.
Он смотрел на нас с недоумением. Такие вопросы в голову не приходили,
да и вообще... Он был несколько смущен, не представлял себе, как такие
переживания отзовутся на репутации шефа. Речь шла о нынешнем Председателе
Совета Министров страны. Да и в ту блокадную пору Косыгин был тоже
заместителем Председателя Совнаркома. О людях такого ранга не принято...
Да и нельзя за другого. И вот тогда нас осенило - а если спросить у самого
Косыгина? Взять и записать его рассказ! Точно так же, как мы записывали
рассказы других блокадников. Он для нас в данном случае такой же
блокадник, как и все другие. Мысль, что Предсовмина можно расспрашивать и
записывать как обыкновенного блокадника, явно ошарашила Б-ва. Сперва он