"Даниил Гранин. Картина" - читать интересную книгу автора Обычно Лосев приступал к новому дню с нетерпением, даже азартом.
Сегодня же нетерпения не было, была почему-то грусть и неохота покидать это место. В доме Кислых заговорило радио. Распахнулось окно. Кулик убежал, подрагивая хвостиком. Вдруг в глаза Лосеву бросился маленький белый колышек. Он торчал между ивой и серым валуном, выставился напоказ желто-белый, как обломок кости. Вид его был Лосеву неприятен, напомнив, как когда-то в разодранной мотором руке он увидел пугающе белое и понял, что это его собственная кость. И тотчас за этим колышком полезли из земли другие. Белыми тычками они зарябили до самого дома Кислых и дальше сворачивали под углом, очерчивали, отмеряли, замыкая какой-то контур. Лосев отлично знал, что это все означает, но притворился, что не знает, он не желал понимать. Хотя успел с тоской и страхом подумать: "Уже!" Только это слово мелькнуло где-то в глубине, но он сделал вид, что его не слышал. Вверх, на откос, он поднялся по теплой, нагретой стежке, по изволоку, как говорили прежде. Поверху, обгоняя его, пробежало несколько человек в тренировочных костюмах, последним бежал в цветастых трусиках мастер с кожевенного завода. Он оглянулся, кивнул Лосеву красным своим, потным лицом. Лосев и понятия не имел, что столько народу бегает по утрам. - Это хорошо, это хорошо, - напевал он. А, собственно, чего он боялся? Да-да, нет-нет! Чего тянуть! Подумаешь - колышки, - подначивал он себя. Мокрые штаны шлепали по коленям. Он засунул пальцы в рот и свистнул вслед бегунам. Снова получилось. Он гордился своим все упростилось - в самом деле, что ему грозит в самом крайнем случае? Ну упрекнут, ну откажут, да разве это важно, важнее попробовать сохранить участок. Все-таки проект, который привиделся ему, стоит того. Жаль, если он останется несбыточным, как у Ивана Жмурина. Конечно, хорошо было бы отстоять заводь, чтобы было куда приходить, видеть поднимающееся солнце и как меняются краски, как ало-красное тает, блекнет, насыщается золотом, тени укорачиваются и матовый горох росы съеживается на листьях. Обидно мало таких минут выпадает в жизни, по крайней мере, у него было их немного, и это неправильно. А не получится, не выйдет - ну что ж, к нему претензий быть не может. Он попытался. "Попытка не пытка, а спрос не беда", а попадет ему - тоже неплохо: все знать будут, за что пострадал. Та же Тучкова - поймут, сочувствовать будут... Он почувствовал себя решительно, бодро, не стесняясь, шел босиком, ощущал, как ловко ступают его ноги, перекатываются с пятки на носок, и как слаженно срабатывают там все мышцы, косточки, жилки. Так бы всегда, рано вставать, бегать, смотреть красоту, ничего не бояться, думать то, что советует душа, проверять себя восходом и птицами... И до того Лосеву было сейчас свободно и ясно, что он пожалел отца, когда-то жившего здесь утаенно, в опасениях и страхах. Так бы он и следовал до дому, если бы, подняв голову, не встретил взгляд из-под надвинутого серого платка. Глаза следили за ним хмуро, с упорным, злым выражением. Женщина кивнула, буркнула что-то неразборчиво; Лосев машинально ответил. Пройдя |
|
|